Были ли они ворами?
В этом случае люди были их поставщиками.
Сейчас он и оба солдата присутствовали при сцене грабежа или, точнее, контрабанды, такой же древней для человечества, как сама война.
— О, эти проклятые барабаны, — простонал солдат-европеец.
— У него башка немного вышла из строя, — пояснил полинезиец, положив руку на плечо брата Доломара. — Его наверняка прооперировали. А тут еще столько странного, что произошло здесь… Это не слишком помогло ему войти в норму. Послушайте, отец мой…
— Брат мой, — машинально поправил его брат Доломар.
— Вы когда-нибудь видели, как оживает покойник? А вот он видел. И этим покойником был я. Они способны даже на такое. Сначала они заставили меня покончить с собой — они так наказали меня. А потом…
Брат Доломар вздохнул. Приближался рассвет. Неожиданно он вспомнил Марс. Если бы главный комиссар сейчас попался ему в руки, легкой смерти он бы не дождался.
— Расскажите мне все, — негромко и удрученно произнес он.
Когда полинезиец закончил свой рассказ, небо уже полностью посветлело. Активная деятельность на ферме прекратилась. Электрокар по-прежнему стоял во дворе, но силуэты черных незнакомцев больше не появлялись в поле зрения.
— Чужаков там уже нет, — неожиданно заявил солдат-европеец. — Они ушли туда, откуда появились.
— Они уходят каждое утро, — сообщил полинезиец. — Ты же знаешь, что они боятся дневного света.
— Лица светского сословия в отчаянии хватаются за давно забытые мифы, — пробормотал брат Доломар. — Нет, если рассуждать логично, то дело совсем не в этом. Дело не в дневном свете, а, скорее, в положении Земли на орбите. — Он вытянул руку. — В этом доме находится Передатчик. Я не знаю, как он выглядит. Он, скорее всего, установлен в подвале. Я должен осмотреть его. Моя задача достаточно проста…
— Здесь не может быть ничего простого! — Полинезиец удержал его за рукав. — По-моему, ферма очень смахивает на ловушку. Почему на одежде этих людей, которые каждую ночь доставляют сюда разные товары, те же эмблемы, что и на вашей? Вы можете объяснить это, ссылаясь на вашу Святую Церковь и все ее заповеди? Вам не кажется, что вы встреваете в дела, которые вас не касаются? — Полинезиец, кажется, почувствовал себя более уверенно. — Вот что я скажу вам, отец мой: вас просто подставили, как и всех нас. Папашу, который лежит рядом, этого беднягу с не совсем здоровой головой, меня, который больше никогда в жизни не возьмет в руки оружие… Вас тоже обманули. Вы подчинились сволочному приказу, даже не поняв, что от вас просто хотели избавиться. Парни с моего острова тоже решили прикончить меня. И хоп! Я тут же очутился в первых рядах! Вы еще не переварили это, отец мой? Любая война — это, прежде всего, операция по ликвидации нежелательных элементов. Все происходит, как на качелях. Едва ты поднимешься на самый верх, как тут же падаешь вниз. И всегда где-нибудь подвернется война, большая или малая… Вы никогда не читали историю Америки до того времени, как они оказались в дерьме, после чего миллионы бравых американских парней бросились помогать нам создавать Великую Тихоокеанскую Империю?… То же самое случилось и с вами, отец мой… Ваша Святая Церковь…
Внезапно брат Доломар перестал слышать воркотню пацифийца. Да, он все еще улавливал медленный, глухой рокот потока энергии. Но теперь он вспомнил слова брата Лезье, произнесенные им в тот день, когда он вопреки своему желанию покинул Станцию, чтобы очутиться в Полюсе, этом холодном и мрачном городе, среди военных и роботов-функционеров.
Он встал и шагнул вперед.
День уже наступил.
Таинственный ветер больше не мешал ему.
Рокот барабанов постепенно стихал.
Ничто больше не шевелилось на ферме.
Брат Доломар кинулся бегом к низкому строению.
Позади себя он услышал топот и понял, что оба солдата последовали за им.
«Помогите мне, — подумал он. — Не оставляйте меня одного!»
Он был в нескольких шагах от дверей, когда на пороге появился человек. Они оба резко остановились.
— Отец мой, — пробормотал брат Доломар, — что вы здесь делаете?
У человека было удлиненное лицо, изрезанное глубокими морщинами. Длинные пряди светлых волос падали ему на плечи. На груди у него была видна эмблема Святого Ордена, а с пояса свисал предмет, о назначении которого брат Доломар не имел представления.
Незнакомец поднял правую руку, очевидно, чтобы осенить брата Доломара знамением, и тот хотел ответить ему тем же.