— Вот дерьмо, — снова произносит он.
Я прячу лицо в ладонях. Мои родители убьют меня, когда я останусь с ними наедине.
— Рейган, будь добра, возьми пикап и отвези Пита в пункт неотложной помощи, — говорит папа.
Я поднимаю голову. Не может быть, чтобы он это всерьёз.
— Вот дерьмо, — монотонно повторяет Линк. Мама скрипит зубами.
Папа показывает мне, чтобы я вставала, и бросает ключи от машины мне в голову — теперь у меня нет другого варианта, кроме как поймать их.
— Ну, пап, — жалобно говорю я.
— Если от этого тебе станет легче, то я вообще-то тоже не горю особым желанием находиться с тобой в замкнутом пространстве, — говорит Пит и, осторожно коснувшись глаза, морщится.
Я этого заслуживаю. Очень даже.
— Пойдём, — вздохнув, говорю я.
Пит следует за мной до папиного пикапа и открывает для меня дверцу со стороны водителя.
— Спасибо, — бурчу я. Он обходит машину и садится с другой стороны. — Ты уверен, что ничего не повреждено?
— Моё сердце разбито, — отвечает он.
Я вскидываю голову.
— Что?
Его голос опускается до шёпота:
— Меня убивает то, что ты думаешь, будто я смог бы каким-то образом обидеть тебя. — Он поворачивается ко мне лицом. — Я никогда не забуду, как ты выглядела той ночью. И никогда и ни за что не сделаю ничего, что причинило бы тебе боль.
Я завожу машину. Легче избегать этого разговора, если мои руки чем-то заняты и есть причина, чтобы не смотреть на него.
— А, забудь, — бормочет Пит и, отвернувшись от меня, прижимается виском к окну. Аккуратно держась за запястье, он даже не смотрит в мою сторону.
Пит
Я не знаю, что сказать ей. Понятия не имею, как об этом заговорить. Моё запястье болит, но оно не сломано. Её отец настоял на том, чтобы она отвезла меня в пункт неотложной помощи, а я не стал возражать. И вот она ведёт машину и ничего не говорит уже десять минут. То и дело её рот приоткрывается, как будто ей хочется что-то сказать, но она тут же закрывает его.
Внезапно Рейган резко уводит машину вправо, въезжает на участок для разворота и ударяет по тормозам.
Я опираюсь на руки и тут же жалею об этом, когда запястье охватывает болью.
— Дерьмо, — бормочу я.
Она тяжело вздыхает и прячет лицо в ладонях. Но через мгновение поднимает свои зелёные глаза, и наши взгляды встречаются.
— Прости, — тихо говорит она.
Мне охренеть как больно, и я раздражён настолько, что хочу, чтобы она тоже немного пострадала.
— За что именно? — говорю я сквозь сжатые зубы и бережно прижимаю запястье к груди.
— За всё, — отвечает Рейган. Затем делает глубокий вдох, а на её глаза наворачиваются слёзы. Она старается избавиться от них, яростно моргая. Мой гнев исчезает в ту же секунду, когда я вижу её слёзы.
— Со мной всё в порядке, — ворчу я. — Не забивай свою хорошенькую головку заботами обо мне.
Да, хорошо, я вёл себя резко и, возможно, даже оскорбил её, но у меня до сих пор всё болит.
— С тобой не всё в порядке, — вставляет она. — Я тебя ударила. — Рейган сжимает зубы. — В лицо.
В салоне пикапа повисает тишина. Тяжёлая, словно на машину опустилось мокрое покрывало.
— У меня до сих пор есть проблемы из-за той ночи, — наконец говорит Рейган. Она откидывает голову на подголовник сидения и смотрит в потолок.
— Где ты научилась так драться? — спрашиваю я. Я мог бы и дальше колоть её булавками, да ещё и прокручивать их. И сейчас я не имею в виду иглоукалывание. Но лучше мне перестать срываться на ней.
— Папа научил. — Она переводит на меня взгляд. Вдруг у неё такой чертовски беззащитный вид. — После того, что случилось в колледже, я стала ходить на курсы самообороны. Затем поняла, что у меня к этому талант, поэтому продолжила заниматься и совершенствовать технику.
Я осторожно нажимаю на свой глаз. Её лицо смягчается, и на нём появляется виноватое выражение. Но она только что оставила свои слова висеть в воздухе, так что я хватаюсь за них.
— Теперь, зная, что можешь уложить любого парня, ты чувствуешь себя в безопасности? — спрашиваю я.
Её лицо бледнеет, и она отводит глаза.
— Прямо сейчас — нет.
— Но обычно?
Её лицо всё ещё бледное, а взгляд останавливается везде, но только не на мне.
— Мне нравится знать, что я смогу избежать опасности, — тихо говорит Рейган.
— А как по-твоему, я опасен? — Соври мне, принцесса. Потому что даже от мысли о том, что она боится меня, у меня сжимается сердце.
— Тогда — да, — увиливает она от прямого ответа. — Мы можем просто не говорить об этом?
Нам нужно поговорить об этом. Но, похоже, она действительно не хочет этого.
— Ладно, — отвечаю я, добровольно подчиняясь её желанию. Всё для неё. Если это то, чего она хочет. — Когда я касаюсь тебя, твоя кожа покрывается мурашками? — вырывается из меня. Мне нужно знать, чему я противостою.