3
Утро. Холодный ветер тянет вдоль долины. На крутом повороте реки показалась фигурка человека. Она приближается. Уже видно, что это идет человек на широких, охотничьих лыжах без палок. Он поет в такт передвигаемым лыжам. Он поет протяжную, длинную песню обо всем, что видит: о замерзшей реке, о горах, о тайге.
Человек сворачивает в сторону и поднимается на крутой берег. Впереди широкое заснеженное поле. У подошвы горы поблескивают стекла землянки, над трубой вьется ленточка дыма. Человек направляется к землянке.
…Джемс, развалившись на кровати, напевает какую-то веселую песенку.
Дик сидит у стола и играет ножом. Он ловко подбрасывает его вверх и так же ловко ловит.
— Ужасная скука. Хотел бы я знать, когда кончится эта, так называемая жизнь без всяких удовольствий, — сказал Дик, покосившись на Джемса.
— Ты, наверное, давно не встречался со своей красавицей?
— И впереди ничего не видно, — продолжал Дик развивать свою мысль.
— А между прочим, она не лишена некоторой пикантности. Может, ты женишься на ней? — иронизировал Джемс, внимательно наблюдая в то же время за лицом Дика.
Легкая усмешка появилась на лице «влюбленного».
— Если бы у ней был миллион приданого, тогда еще можно было бы.
— Как ты ни говори, а эта северная Диана тебе крепко вскружила голову. Уж меня в таком деле не проведешь!
Дик взглянул на Джемса, подбросил еще несколько раз нож и с силой метнул его в дверь. Нож глубоко воткнулся. В это же самое мгновение дверь открылась, и человек, который шел по реке на лыжах, вошел в землянку.
— О, Степка! Наш старый друг Степка! — воскликнул Джемс. — Но что с тобой? Ты смотришь, как будто лимон проглотил.
Якут снял шапку и сел на узкую скамеечку, на которую всегда садился, когда приходил к американцам.
— Закуску принес, — сказал Степка.
— Это чудесно! Лучше оленьих языков в нашей жизни ничего не придумаешь, — обрадовался Джемс.
Степка сидел и мял голову.
— Голова шибко болит, — сказал он.
— Если болит голова, это плохо. Может быть, что-нибудь новенького расскажешь?
— Маленько есть новенькое, — сказал тихо Степка.
— Интересное?
Степка не ответил на вопрос. Он косо поглядывал в угол.
— Понимаешь, у него болит голова, — не без иронии заметил Дик.
Джемс хорошо знал, что нужно было Степке. Он прошел в угол, взял флягу и налил в баночку из-под консервов немного разведенного спирта.
Степка дрожащей рукой взял баночку и стал пить маленькими глоточками. Выпив, вытер рукавом губы.
— Ну, что за новости, выкладывай, — сказал требовательно Джемс.
— Еще пришли люди золото копать.
Джемс соскочил с кровати, как будто его подбросила сильная пружина.
Степка с удивлением взглянул на Джемса и тут же сообразил, что новости он принес сегодня для американцев интересные.
— Когда пришли? Сколько?
При каждом вопросе Джемса Степка ниже склонял голову, морща нос и не отвечая.
— Много пришло?
Джемс стал торопливо набивать табаком трубку. А Степка все молчал, как будто потерял дар речи.
Дик ехидно подмигнул Джемсу.
— Он проглотил язык. У него горло совсем пересохло… На, — и Дик подал ему новую баночку.
Степка снова стал пить маленькими глоточками, часто отрываясь, чтобы перевести дыхание, продлить удовольствие.
— Почему ты нам сразу не сказал? Сколько человек пришло? — уже более спокойно спрашивал Джемс.
Степка отвечал задумчиво:
— Может, пять, может, шесть, однако, семь человек будет.
Степка склонил голову и начал мять свою шапку. Джемс взял баночку и плеснул немного из фляги.
— А где работают приискатели, которые пришли?
— В яме. В большой яме.
— В какой яме?
— Ты забыл? Ты сам в ту яму лазил и там мыл золото.
— Я не мыл золото, я просто так баловался, — раздраженно ответил Джемс.
— А почему в яму лазил и стал мистер Боб, а? Потом ты в Америку ездил, говорил к начальнику шибко надо. Потом стал здесь жить. Зачем зря здесь живешь? Давай снова покупать пушнину. Много купим пушнины, хорошей. Зачем зря жить!