— Вы уж меня простите, не поверю! — решительно сказал капитан «Седова». — Вы врач, сами поймете. Я ведь здесь за уполномоченного Главсевморпути, пока «Седов» на приколе… Несчастье на острове Угрюмом. Плохо с начальником острова. Врачи с Дикого консультировали. Серьезные у них опасения. Ведь человек-то какой! Кушаков!.. Иван Григорьевич. Это он обследовал Землю Полярную… На карты все нанес. Он и есть первый геолог и моряк Севера! Мечтает в нашей Арктике асфальтированные города и даже курорты построить!.. Человек редкой души. На военном флоте лейтенантом служил… — Борис Ефимович взглянул на контр-адмирала.
— Что же с ним случилось? — спросила Загорова.
— Белый медведь редко нападает на человека, а тут так вышло. Рукопашная… задел он Ивана Григорьевича по уху. Не знаю, как уж Кушаков пристрелил его. И с тех пор пошло дело на «худо». Погибает человек. Врачи Дикого говорят, что консультация с крупным ларингологом нужна. В Москве ночь… встреча… завтра выходной…
— Так ведь я ларинголог. Хотя… когда отец здесь… — Елена Александровна смутилась. — Но мы не можем отпустить сейчас отца с вами на ваш радиоцентр.
— Вот как сделаем, — решительно вмешался контр-адмирал. — Я сейчас дам приказ своим радистам связаться с островом Угрюмым и дать связь через квартиру Загоровых. Профессор, конечно, не откажется помочь.
Капитан «Седова» обрадовался.
— Вот спасибо, — говорил он, снимая шинель.
— Проходите, проходите, — приглашала хозяйка. — Вот хорошо, что вы с нами Новый год встретите!
Контр-адмирал направился к телефону. Шум в столовой сразу прекратился. Что-то случилось!
Профессор Александр Аркадьевич, узнав, в чем дело, уселся в мягкое кресло у телефона и тихо расспрашивал капитана «Седова».
— Три недели назад случилось?
Борис Ефимович кивнул.
Чувствовал он себя среди гостей неловко.
— Да, да… Я Фролов, — говорил в трубку контр-адмирал. — Связывайтесь поскорее. Жду, жду… Сколько же мне ждать?
Гости полукругом молча стояли около сидящих у телефона.
Елена Александровна подошла к отцу и присела на ручку кресла, обняв Александра Аркадьевича за плечи.
— Да, да!.. Профессор Полянов тут, у микрофона! — кричал в трубку контр-адмирал. — Неужели нельзя лучше настроиться? Что? Слышимость плохая? У вас всегда слышимость плохая, когда говорить нужно! В прошлый раз Владивосток еле было слышно. Подумаешь, на другом конце земли… На то вы и радисты… Что? Остров Угрюмый? Так. Передаю трубку профессору Полянову. Рассказывайте, что там у вас приключилось.
Контр-адмирал передал трубку Александру Аркадьевичу.
— Что? Как? Ничего не слышу, — раздраженно сказал профессор, привстав с кресла. — Как же я буду их консультировать, когда не разберу ни слова!..
— Папа, ты просто не привык. Позволь мне взять трубку. Я буду передавать твои вопросы и ответы.
— Неужели ты услышишь? Я, как ларинголог, специально обследую твой чуткий слуховой аппарат.
Загорова взяла трубку.
— Остров Угрюмый? Будете отвечать мне на вопросы профессора, — звонко, не повышая голоса, сказала Елена Александровна.
— Потерял ли сознание больной после удара в область уха?
Загорова повторила вопрос профессора и тотчас ответила:
— Его нашли через час без чувств подле убитого медведя. Выстрелил во время удара. Зверь напал неожиданно, когда Кушаков вышел в склад, чтобы достать винтовочные патроны и пойти на нерпу. Собак было нечем кормить.
— Это к диагнозу не относится, — ворчливо сказал Александр Аркадьевич. — Шла ли кровь, велика ли рана, какова температура?
Загорова передала, что ушная раковина ободрана, рваная рана идет до затылка, с черепа сорвана кожа. Температура сейчас тридцать девять.
— Пульс? Какое было лечение? Есть ли там врач?
— Врача нет. С Дикого предложили делать сульфидиновые повязки… три недели не позволяли вставать.
— Это хорошо, — сказал профессор.
— Была ли тошнота и рвота? — спросила Загорова.
— Кажется, я это не успел еще спросить, — недовольным тоном сказал профессор. — Впрочем… это как раз и важно знать.
— Вначале не было, — передавала ответ Загорова. — Но в последние три дня появилась. Рвота усиливается, если повернуть голову. Раньше из уха шла кровь… теперь гной.
Профессор покачал головой.
— Попроси показать больному обыкновенную чашку и спросить его, что это такое, — предложил он.
Гости недоуменно зашептались.
Загорова передала распоряжение профессора.
— Чашки у них нет, есть только кружка, — сказала она.