По мере приближения к мосту Птицын тоже затих. Даже против воли. Старка — очень мелкая речушка и, конечно же, на зиму она замерзает, да так, что и не сразу поймёшь, что под мостом не просто овраг. Тем не менее, в тишине ночного города, вдали от оживлённых трасс, Валерка вдруг услышал мелодичное журчание. Не отчетливо — так, на самой границе между «слышу» и «показалось». Парень прервался на полуслове, и остановился возле перил. Картинка внизу полностью соответствовала ожиданиям — сугробы, да кусты. Журчать там было нечему. Однако Птицын почему-то продолжал смотреть, будто увидел что-то интересное. На самой периферии зрение начало давать сбои, слегка поплыло, как если бы он был сильно пьян. А потом он её увидел. Теплую, прозрачную, как слеза, речку, весело плещущую по камешкам. В потоке то и дело мелькали небольшие, блестящие в солнечных лучах рыбки, по берегам покачивала ветвями дивно красивая ива. Птицыну так нестерпимо захотелось в эту летнюю идиллию, что он начал перелазить через невысокий парапет. Следом, слегка неуверенно, будто сомневаясь, закинула ногу в теплых штанах цвета хаки Алиса.
Вот это несоответствие Валерку и спасло. «Какое лето? Какие рыбки? Зима же!» Мысли текли вяло и неторопливо, а тело, между тем, продолжало по инерции выполнять предыдущий план. Птицын уже обеими ногами стоял с другой стороны перил, едва удерживаясь пятками на узком карнизе и вот-вот готов был спрыгнуть. «Стоп!» — Птицын, наконец, смог остановиться, и покрепче вцепился в перила. — Скосив глаза на Алису, он увидел, что девушка всё еще колеблется. Как будто не может решить — нужно ей спрыгивать в реку, или нет.
Одним рывком парень перескочил обратно, а потом дёрнул за рукав Алису, оттаскивая её от края. Они быстро сошли с моста и чуть ли не бегом отошли подальше от речки.
— Это чего сейчас такое было? — Валерка чувствовал, что запыхался не от ходьбы и бега — скорее от страха.
Алиса посмотрела на него непонимающе:
— Не поняла твоего вопроса, Валера.
— Вот это вот, когда мы чуть в реку не прыгнули, что это было? — спросил парень. — Точнее, не в реку, а в помойку с торчащими кусками арматуры, обломками кирпичей и прочей хренью. Почему мне показалось, что там эта чудесная речка с рыбками и лето? И почему, самое главное, мне так уж захотелось туда спрыгнуть?
Алиса удивлённо огляделась по сторонам, будто пытаясь сообразить, как она здесь вообще оказалась. В её глазах отразилось удивление и непонимание — сначала. А когда она что-то поняла, то испуганно схватилась за щеки и посмотрела на спутника большими, испуганными глазами:
— Валера! Мы чуть не попались мавкам!
— Мне вот это сейчас вообще ни о чём не говорит! — ответил Птицын. — Какие мавки? Это ж не та сторона! Не та ведь?
— Нет, конечно, — ответила девушка. — Сторона твоя, но мавкам это не мешает. Это я виновата. Знала ведь, что они где-то в этих местах водятся! Надо же было так глупо попасться!
— Да объясни толком! И пошли уже наверх, что мы тут стоим? Или, может, обратно вернемся? Проскочим?
— Нет! Лучше, правда, наверх! — Алиса решительно направилась вверх по Касьянова, подальше от Старки. — Понимаешь, на нашей стороне я в эту местность не хожу. Эти холмы — не наша территория, чужаков тут не жалуют. Поэтому я совсем забыла, что в этой речке водятся мавки. У них тут охотничьи угодья.
— Мавки — это что-то вроде русалок? — уточнил Птицын.
— Нет, они родственники, но дальние. Как люди и обезьяны. Мавки не совсем разумные, но очень злые — с ними не договоришься. Они на нас морок наслали — всегда так делают. И мы чуть не попались. Мы бы спрыгнули с моста, и они бы нас съели.
— Да как так-то! — возмутился Валерка. — Мы же на нашей стороне! Что-то я не слышал, чтобы здесь люди пропадали! Нет, тут, конечно, редко кто по ночам гуляет, но даже я тут в своё время ходил, и не раз. И никаких глюков с речками посреди зимы не видел, это совершенно точно!
— Ты их не видел, потому что не верил, — объяснила девушка. — Мавки слабые, они не могут заманить тех, кто о них не знает. Только если путник сумасшедший или, там, сильно пьяный — тогда могут и сдюжить.