Мысль о злосчастной бэхе тревожила, вызывала подспудное беспокойство, но сил на то, чтобы разобраться в причинах тревоги уже не оставалось. «Я подумаю об этом завтра», — решил Птицын.
Гнездо вурдалаков, прежде такое уютное и даже где-то красивое, теперь выглядело печальным и покинутым. Даже поспать толком негде пристроиться — весь комфорт вурдалаки перетащили на ту сторону. Впрочем, Птицына это уже не беспокоило. Напоив бедного Полкана кровью, парень переоделся в любезно предложенную Демьяном одежду с собственного плеча:
— Бери-бери, князь, — велел упырь. — Я-то и голый не замёрзну, а вот ты в таких лохмотьях можешь и не проснуться больше!
Спорить не было сил, так что Птицын покладисто переоделся, свои оставив только штаны и ботинки — они во время драки почти не пострадали. После этого, наконец, пристроился в уголке на каких-то досках, обнял прижавшуюся Алису, — девчонка, наконец, успокоилась, — и мгновенно уснул.
«Пожара тут точно не будет, а в ином случае — хрен кто меня разбудит», — успел подумать парень прежде, чем заснуть.
Представления о своей способности игнорировать внешние раздражители Валерка явно переоценил. Никакого пожара не было. Проснулся он от грохота и криков, вскочил, бешено оглядываясь. Как раз для того, чтобы увидеть, как в подвал закатывается зелёный цилиндрик. Вспышку он ещё увидел, а вот взрыв осознать не успел — просто понял, что больше ничего не видит и не слышит. Кто-то сбил его подсечкой, в голову прилетел удар, и больше Птицын ничего не чувствовал и не осознавал.
Сначала пришёл звон в ушах. Потом — боль в голове. Такой дикой головной боли Птицыну переживать не доводилось. «Как будто киянкой по затылку двинули», — проползла мучительная мысль, а потом Валерка вспомнил, что действительно двинули. Только не киянкой, а прикладом, скорее всего. В тот момент он этого не осознал, а вот сейчас очень чётко вспомнил — светошумовую гранату в логово закинул кто-то массивный, в камуфляже и с автоматом.
Глаза распахнулись со скрипом и новой вспышкой боли в голове. Цветные пятна всё ещё плавали перед лицом, но видеть это почти не мешало. Камера. Сто процентов камера — а что ещё это может быть, если дверь металлическая с закрытым сейчас окошком? Только вполне комфортабельная. Никаких шконок — просто кровать, даже не пружинная. На окнах решётки, под потолком белый плафон лампы. Стены до половины белёные, а до половины — серо-синие. Птицын попытался встать, хоть и опасался новой вспышки боли, вот только не получилось. Руки оказались привязаны какими-то тряпками. И ноги тоже. «Или не камера? — с замирающим от ужаса сердцем догадался Валерка. — Палата?!»
Вот теперь ему стало по-настоящему страшно. Палата. И руки привязаны. «Я что, в психушке?! Нас захватили и отправили в психушку? Или только меня? Или…» — последняя мысль была так ужасна, что он даже подумать её боялся. — «Или никого кроме меня и не было?»
Валерка откинулся обратно на спину, поморщившись от боли в голове — подушка была достаточно мягкая, но затылок всё равно взорвался болью. «Всё-таки псих? Сошёл с ума, и мне всё это просто привиделось?»
Воспоминания проносились в голове одно за другим. Алиса, упыри, вурдалаки, другая сторона, безумная башня. «Просто бред? — думал Птицын. — Просто замысловатый бред?» Было горько и безумно обидно. Всего несколько дней назад он бы, пожалуй, даже обрадовался, что всё это ему только привиделось, но теперь… Птицын мучительно простонал, зажмурившись, дёрнул привязанными руками. «Не хочу! Не хочу, чтобы это было галлюцинациями! — молча кричал в больной голове парень, — Не может быть! Мне бы фантазии не хватило всё это придумать! А как же дом, Пётр Ляхов? Граница со змеем?»
Он даже попытался уйти на ту сторону. Не получилось. Он по-прежнему чувствовал её, границу, где-то на краю сознания, вот только ничего не происходило. «Это потому, что нужно сделать хоть один шаг, — говорил себе парень, — хотя бы один. Даже сидя, лёжа, хоть как, но двигаться. Хоть немного!»
Успокаивал, даже верил своим словам, но где-то в душе зародилось мерзкое, липкое сомнение.
Пожалуй, он бы окончательно рехнулся от переживаний, но тут в двери заскрипел замок, и в комнату вошли. Доктор. Самый обычный, почему-то слегка смахивающий на незабвенного Антона Палыча Чехова. Такая же бородка, и очки круглые. Белый халат, из-под которого виднеются брюки и, почему-то, кроссовки. Странное сочетание.