Кондар медленно, пошатываясь, шел по улице. Он был пьян, расстроен и взбешен, а мелкий, противный дождь раздражал еще сильнее. Какого хорга! Он, демоны всех побери, сам Кондар Двойной Удар, первый человек, сумевший в рукопашную победить Алавара! Он силач, он знаменитость да он просто чертовски крутой мен! Да сам граф Розонти когда-то не побрезговал разделить с ним чашу вина! Так какого же хэша эти демоновы трактирщики смеют вести себя так с ним?! С ним! С самим Кондаром Двойной Удар!
– Гнилые стервятники, – раздраженно шипел благородный пьяница заплетающимся языком. – Всего то и попросил пару кувшинов вина в долг, а уж как развопились, как развопились! Я ж не задарма, я ж отдам. Когда-нибудь... может быть... Ну и что, что уже должен? Всего то пару тришей*! Не так это и страшно! Ненавижу!
С каждым словом, каждым нетвердым шагом мужчина распалялся все больше и больше. К тому же, скрытая за пеленами туч приближавшаяся к полнолунию луна делали из, в общем, довольно безобидного человека дикого зверя. Тщательно подавляемые в другое время кровожадные инстинкты вырывались из-под контроля. Хотелось рвать и метать. Ну, или просто набить кому-нибудь морду. Именно поэтому, словно из земли выросшая фигура огромного незнакомца воспринялась Кондаром подарком богов. С негромким рычанием, дико звучавшим в устах человека, он бросился вперед.
Взгляд со стороны.
Трактир, общий зал. Борн, трактирщик.
Борн привычно стоял за стойкой и лениво полировал очередной кинжал. Но когда его взгляд останавливался на впечатляющей фигуре одного из посетителей, тяжело вздыхал. Борн был очень совестливым негодяем. Эта пакость – совесть – мучила каждый раз, когда он, по своему обыкновению, совершал что-нибудь подленькое. Иногда, когда особенно страдал от укусов стражницы его порядком обветшавшей морали (почему-то зачастую это случалось с похмелья), даже подумывал о том, чтобы стать добропорядочным гражданином, держателем добропорядочного трактира. Но деньги! Деньги, чтоб их. Эти милые сердцу кусочки желтого металла, что согревают душу и один вид которых заставляет утихнуть голос совести. Вот и в этот раз, предав очередного друга, Борн страдал при виде его массивной фигуры, по традиции, заседающей именно в его трактире. Он даже подумывал о том, чтобы запретить Джавду приходить в его заведение, дабы тот своим видом не провоцировал излишнюю активность поганки. Однако сделать так, значит лишиться постоянного клиента. И дохода! Пусть маленького, зато стабильного. Нет, на это Борн пойти никак не мог! Потому предпочитал молча страдать, втайне даже гордясь своей выдержкой.
“К тому же, – успокаивал себя, – он сам виноват. И он, и его жена. В конце концов, женился бы как все, по расчету, а не любви, и не было бы проблем. Или коли б Элен научилась придерживать свой острый язычок, помня, что теперь она не дочь купца, а жена Джавда – ничего бы не произошло. Так что моя вина тут маленькая!”.
Однако совесть такие жалкие аргументы не устраивали, и она пилили, кусала, визжала и царапалась. Вредная часть души!
“Ушел бы он скорей!”, – тоскливо проныл про себя Борн.
Тут, прерывая его унылое самобичевание, неожиданно открылась входная дверь. “Кого это несет? Кому в такую мерзкую ночь дома не сидится?”, – удивился мужчина, поднимая взгляд на вошедшего. И испуганно замер.
Такого посетителя он не ожидал и не жаждал, даже если тот озолотит его с ног до головы: высокий, худой парень, абсолютно голый, если не считать белую повязку на бедрах, с мокрыми черными волосами, оттеняющими нереальную белизну кожи, странно-красивым лицом и алыми глазами. “Демон, – ужаснулся Борн. – По мою душу?!”.
Странный посетитель остановился на пороге с равнодушно-высокомерным выражением на лице, и окинул зал презрительным взглядом. “Убьет!”, – мысленно же ахнул Борн, не в силах даже закричать – так испугался.
– Ты кто такой будешь? Чего разгуливаешь посреди ночи в подобном виде? – услышал трактирщик грозный голос того, о ком только что размышлял. “Куда?! Хотя... Это же Джавд. Он нас точно спасет! Давай, прогони его!!!”. Люди в трактире, почувствовав поддержку знаменитого Джавда, немного расслабились и стали смотреть уже не столько испуганно, сколько угрожающе.
“Демон” перевел свой страшный взгляд на того, кто осмелился с ним так разговаривать и... неожиданно улыбнулся, помахав правой рукой. А в руке той... Борн даже глазам своим не поверил. “Он что, самоубийца?! Демон ли он или Темный бог – Джавду все равно, он подобного не простит. Но Красноглазый то шустр!”. Борн поймал себя на том, что чувствует восхищение пополам с немалой толикой зависти. В свое время он тоже пытался оказывать Элен знаки внимания, однако напрасно. А этот удостоился, значит. “Как она с ним не испугалась то?”.