Гарри–Том прикусил губу в раздумье. «Ай да Люциус! Это ж надо так Волдеморта озадачить! И ведь не спросишь прямо — вывернется. А на ментальном уровне такая мешанина чувств, что ничего не разобрать. Эх, Рабастан, несносный лентяй и балагур, где ты? Я бы у тебя хоть спросил, чего Малфою вдруг понадобилось делать меня крестным…»
За окном закат утонул в багровых тучах. Сумерки мягко опускалась на холмы, чернильным морем заливая узкие долины.
— Что ж, я согласен, — небрежно обронил Тёмный Лорд. — Но услуга за услугу, мой горячий друг. С сегодняшнего дня ты станешь моей постельной грелкой.
Холёное лицо Малфоя вытянулось в изумлении. Он открыл рот, закрыл, снова открыл… Не дождавшись внятного протеста, Гарри–Том скомандовал:
— Раздевайся! — А сам удалился в ванную.
Натянув до подбородка одеяло, Люциус, не мигая, смотрел в полумрак балдахина над головой. Его одежда была аккуратно сложена на кресле, а не разбросана по полу, как ожидал Гарри–Том. Неужели Малфои знают, что такое любовь к порядку? За ними вроде бы домовики всегда убирали.
Тёмный Лорд немного взволнованно поправил ворот новенькой пижамы, недавно приобретённой по каталогу магазина мадам Малкин вместе со скромной стопкой других необходимых вещей, но, взяв себя в руки, по–хозяйски нагло откинул одеяло.
Люциус был совершенно голый. Обескураженного Волдеморта окатило ментальной волной такого панического ужаса, что он пробил все кропотливо воздвигнутые щиты. Гарри–Том едва не расхохотался, когда понял, что Малфой покорно ждёт зверского изнасилования. Не объяснять же ему, что и Том Риддл, и Гарри Поттер к мужчинам совершенно равнодушны! Хотя… Может, в Гарри–Томе что‑то изменилось при перерождении? Неужели, при взгляде на обнажённого мужчину, у него появятся какие‑то неоднозначные чувства?
Гарри–Том испуганно прислушался к себе. Действительно, чувство есть и вполне определенное: зависть. Да и как тут не позавидовать? Вон как щедро природа Малфоя одарила, особенно… местами. И красив Люциус, и умён, и богат, а уж изворотлив! Просто грех не попользоваться!
Недобро ухмыльнувшись, Волдеморт забрался на мягчайший матрас и притиснул к себе окаменевшего от страха мага, оплёл его ногами и руками, как озябшая лиана, и удовлетворённо устроил голову на гладких, ухоженных волосах. Замечательная получилась грелка для вечно мерзнущего тела Волдеморта!
Но сразу заснуть не удалось: приползла с охоты Нагини. Она была крайне раздражена новшествами в жизни обожаемого хозяина. Мало того, что он оставил замечательное подземелье, так ещё и переселился в совершенно непотребное светлое место! Ковры ей не нравились — длинный ворс цеплялся за чешуйки. От резких запахов свежей краски и новых тканей она начала чихать, а теперь наверняка будет расстройство желудка.
Яркий свет ослеплял и вгонял в меланхолию, а пышная кровать Волдеморта и его подозрительная возня под одеялом с посторонним магом будила горькие мысли о гнезде, яйцах и юрких малышах. Отдыхать Нагини устроилась под хозяйским ложем.
Гарри–Том поплотнее обнял возомнившего себя бревном Люциуса, который, явно старался дышать через раз, и снова попытался уйти в свой морской мирок. Несмотря на то, что было тепло словно он лежал у хорошей печки, ему мешала забыться не прекращающееся ворчание змеи. Возмущаться несправедливостью жизни Нагини не переставала даже во сне. Эх, взять бы эту болтливую змею, да подарить Макнейру на добрую память!
— Почему?! Почему ты не убиваешь меня? — растрёпанный Гарри Поттер, стиснув кулаки, яростно кричал с безопасного расстояния. Гарри–Том вальяжно раскинулся на берегу. Сегодня песок был ощутимо горячим. Не призрачно тёплым, как всегда, а по–настоящему горячим. Закопать бы в него озябшие ступни, погрузить руки…
— Почему, проклятый Волдеморт? Почему?! — Всё‑таки в детстве он был на редкость приставучим ребёнком.
— Потому, что я не Волдеморт, — с удовольствием произнёс Гарри–Том, рассматривая только что выкопанную из песка великолепную раковину. Раньше столь тонко выполненные предметы ему не удавались. Сказалось влияние Люциуса, не иначе.
— Врёшь! — завизжал мальчик. — Ты всегда врёшь!
— Как тебе будет угодно, — пожал плечами Тёмный Лорд, укладывая в ряд уже третью замечательную ракушку.