Вспомнилась вдруг былая обида на Альбуса Дамблдора, когда через пару лет после Победы Гарри случайно узнал от одного Невыразимца, что существует минимум два способа избавиться от крестража, не разрушая носитель: будь то драгоценный артефакт или живое существо, уничтожать его необязательно. Вряд ли директор этого не знал, но он решил подстраховаться и отправил глупого доверчивого мальчишку на смерть. Во избежание. По мнению мудрого старца, слишком сильный и влиятельный чародей, в какого неминуемо вырос бы Гарри, магическому миру были не нужны. Да и зачем могущественные маги, если пора брататься с магглами? Сила, видите ли, магглов пугает! Не проще ли завалить сразу две угрозы маггловскому благополучию одной Авадой? И жизнь идёт дальше предначертанным Дамблдором путём. К Волшебной Чуме.
Поттер сердито взбил кулаком плоскую подушку. Несмотря на усталость, спать расхотелось совсем. Оно и к лучшему — слишком многое предстояло обдумать. В конце концов, будучи Тёмным Лордом, гораздо проще изменить судьбу волшебного мира. А менять придется много. И так жаль, что все наработки и планы, составленные совместно с Рабастаном и Гермионой, совершенно не годились в данной ситуации. Какой из него стратег? Хотя…
Волны лениво лизали песчаный берег.. Перед глазами расстилалась безбрежная синь с белыми пятнышками морских птиц. За спиной вставала сплошная стена зелёных джунглей Кричали чайки. Солнце гладило щёки, не обжигая, а лаская. Хотелось понырять в прозрачной воде, потом вываляться в чистом сухом песке и умиротворённо подремать.
Изумлённый вскрик заставил неспешно повернуть голову: в паре шагов от него статуей застыл Гарри Поттер. Лохматый, босой, в растянутой футболке и обвислых трусах, он словно только что вылез из постели. Собственно, так оно и было.
— Привет, — миролюбиво сказал Волдеморт и бросил камешек в набежавшую волну. Поттер предсказуемо рванул в сторону джунглей. Собрав в пригоршни горячий песок, Тёмный Лорд с удовольствием пропустил его сквозь пальцы. Краешком сознания он уловил момент пробуждения Гарри в кровати в доме Дурслей, его испуг и недоумение. Что ж, знакомство состоялось. Теперь каждую ночь юный Гарри Поттер будет оказываться на берегу моря в компании злейшего врага. Рано или поздно он сообразит, что никто на него нападать не собирается, вот тогда они и поговорят. Да и изоляция мальчика у Дурслей только на руку. Помнится, он тогда едва не свихнулся от тоски и одиночества. Даже друзья толком не писали. Тут поневоле хоть с Волдемортом заговоришь!
Довольно зевнув, Гарри вышел из созданного его воображением мирка. Этой крайне сложной ментальной методике его обучил Рабастан, который только благодаря такому иллюзорному миру сохранил разум в Азкабане. Самое же интересное заключалось в том, что, пребывая на вымышленном морском берегу, волшебник прекрасно отдыхал. И при этом никаких кошмаров.
Начинался второй день в теле Волдеморта. Взвесив все «за» и «против», Гарри решил, что всё же надо заняться застрявшим в голове крестражем.
Глава 2. Увидел
Работа с крестражем напоминала потрошение склизких флобберчервей на отработке у Снейпа. С трудом сдерживая тошноту, Поттер вскрывал и пропускал через себя один за другим слои воспоминаний, эмоций, переживаний — всё то, что составляло сущность Волдеморта. Его интересовала только память, а прочее шло лишь омерзительным довеском.
Окажись осколок души, обнаруженный Гарри, живым, он мог бы серьёзно за это поплатиться. Но и сейчас, оставив в покое изувеченный крестраж, он уже не мог со всей уверенностью сказать, что остался прежним Гарри Поттером. Ему показалось, какая‑то, пусть незначительная, часть Волдеморта все‑таки осталась с ним.
Хотя чему там оставаться? Хорошо хоть, звериная злоба на всех и вся, а в придачу к ней неуёмная жажда власти, свойственная Волдеморту, оказались для Гарри совершенно чужды. Так как теперь? Гарри–Том? Что ж, пусть будет Гарри–Том.
Люциус Малфой выглядел плохо. Это не скрывали ни косметические чары, ни безупречного покроя мантия, ни отточенный многими поколениями особый малфоевский лоск. Из дневниковых записей и обрывков воспоминаний Волдеморта Гарри–Том знал, что несколько дней назад Люциус подвергся очень жестокому наказанию за погубленный дневник–крестраж. Удивительно, как он вообще смог явиться на зов метки? Ему бы ещё лечиться и лечиться, возлежа на мягких подушках и попивая чаёк из нежных рук супруги, а не ползать на коленях перед сумасшедшим маньяком…