— Не интересно. Ты мне что обещал? Красивые уголки показать. А там что?
— Тоже красиво, — сообщил несколько сбитый с толку остроухий и предпринял попытку внести меня в „нумера“ на руках.
— Что красиво? — возмущённо вывернулась я, с трудом сдерживая ехидный смешок. — На какие-такие уголки ты мне там полюбоваться предлагаешь? Я тебе не проктолог.
— Кто? — не понял тот.
— Ладно, проехали, — не начинать же описывать особенность этой профессии? А вдруг ему такое нравится? Кто их тут, загадочных знает. — Всё равно, не пойдёт.
— Это почему же? — несколько изумлённо спросил остроухий соблазнитель. — Я тебе не нравлюсь?
— Почему? Ты — парень симпатичный и очень даже сексуальный, но, — тут я доверительно наклонилась к его уху и интимно сообщила, что предпочитаю рыжих, чем ввергла его в полушоковое состояние.
— Что, правда?! — вместо шёпота у него получился сдавленное сипение.
— Правда-правда. Ты лучше подскажи мне, где у вас тут бар или таверна, где выпивку подают? — чем же я его так напугала? Молодой эльф смотрел на меня, так, словно был сапёром-дальтоником, а я — бомбой замедленного действия с кучей разноцветных проводков.
— В Малом Цветке Лотоса сегодня вечеринка намечалась, — пробормотал он наконец.
— То, что надо! — обрадовалась я. — Веди, отрок.
— Меня Мириэль зовут, — угрюмо буркнул „отрок“, но с приставаниями завязал, мы опять куда-то пошли, и на этот раз пришли туда, куда нужно.
Пользуясь отсутствием Зариэля и тем, что старейшины вновь отправились в отключку (конопля по-прежнему цвела), верные подданные решили хорошенько поддать и оккупировали один из залов на втором уровне. Выпивка текла рекой, а на длинных деревянных столах в лучших традициях извивались вполне человеческие танцовщицы.
Принц представил меня тусовке, зачем-то упомянув о рыжих предпочтениях.
Надменные эльфы, вчера даже не удостоившие меня и словом, возбуждённо переглянулись и предложили выпить. Похоже в отсутствие розовых рюш я выглядела старше пятнадцати, и вопрос „детям не наливать“ не поднялся.
Через час я объясняла собутыльникам, что такое абсент. Полынь в этом мире не росла, а потому о „легендарном эльфийском напитке“ никто и слыхом не слыхивал. Вот облом!
После двух-трёх бокалов вина, меня осенило идеей настаивать самогон на конопле. Оскорблённо поджавшие губки светозарные поначалу и слышать о таком кощунстве не хотели. Потом один, самый прогрессивный, всё же согласился пожертвовать любимой флорой во благо науки и убежал, вернувшись через полчаса с бутылкой и набухающей здоровенной шишкой на благородном лбу — Ориэль был недоволен, что его поднимают с постели ради эксперимента.
Настоянная магическим образом на цветах конопли самогонка произвела впечатляющий эффект: у эльфов начисто снесло крышу, зато буйным цветом зацвела фантазия.
Те, кто постарше и поопытнее, материализовали фантомных танцовщиц с такими объёмами, что человеческие их коллеги с позором ретировались. Я тоже поучаствовала, внеся пару конструктивных предложений, на столах появились шесты, и фантомы томно закружились вокруг, медленно сбрасывая с себя одежду. Такое ощущение, что стриптиз с шестом — это общемировое явление.
Я свистела наравне со всеми, потихоньку выдавая синему (в прямом смысле этого слова, потому что под воздействием ТАКОГО количества и качества выпитого все, без исключения, эльфы, почему-то, посинели!) Мириэлю государственный секрет преферанса, а тот, вяло отгоняя вполне реальных фей оленьими рогами и жёлтыми крылышками, настырно круживших над его головой и упорно норовивших забодать, всё порывался узнать, что же я такого нашла в орках. Потому что они рыжие. Потом кто-то пошёл за второй…
Кто-то из остроухих полез на шест… шест тоже оказался иллюзорным, так что начинающий стриптизёр попросту провалился сквозь него и грохнулся на пол по другую сторону стола. Но не сдался, пошатываясь, встал на ноги и что-то пробормотал. После чего вновь полез на стол. Шест, судя по результату, приобрёл некую материальность. Издав победный клич, эльф взмахнул волосами. Вскоре к нему присоединился второй конкурент… потом третий… На люстре повисли штаны и сапог. Музыканты, я думаю, уже давно играли с зажмуренными глазами.
Наутро, бдительно следящий за ходом моих поисков Ориэль очень интересовался — что же это такое вчера было, почему ему всю ночь не давали спать обдолбанные недоумки и почему некоторые „священные“ стебли ощипаны почти налысо.
Однозначного ответа я дать не могла, поскольку щеголяла опухшей физиономией и нежно-салатовым цветом лица, стараясь не выдыхать в его сторону.