— Будем надеяться, — неожиданно для меня встрял мой язык. (Что-то в последнее время он всё чаще и чаще выступает автономно от хозяйки. Надо бы как-нибудь его на наличие мозгов проверить. Я собственным ушам не поверила.) — Что старухе вариант с первой ипостасью тоже на ум не пришёл. Иначе, я — пас.
Какое-то время они переваривали услышанное, потом синхронно уставились на вторую высокую договаривающуюся сторону.
Сторона обреталась в кресле напротив. Опять это непонятное выражение лица: типа и да и нет, потому что да… К психиатру ему срочно надо с такими раздвоениями, или как-то самостоятельно с собой разбираться.
Потом Моррин встал и, подойдя ко мне, молча протянул руку. Разобрался, стало быть. А, может, у меня на лбу было написано, что я сейчас сбегу в направлении дома и повторного предложения они со своей шизофренией до конца жизни ждать будут.
„Прямо сейчас и пойдём?“- ехидно уточнила какая-то особо умная часть рассудка.
„А что? Предлагаешь лет двадцать подождать?“ — не менее ехидно возразила вторая.
„Потом всё равно потом сбегу домой, и пусть себе думают, что хотят“- малодушно добавила третья.
„Ну, наконец-то, определились.“ — томно добавила всплывшая минуту назад на волне выпитого и довольно настырная четвёртая.
— Уверен, что обойдёшься без вспомогательной литературы? — я приняла руку и заставила себя подняться на ноги.
— Ты подслушивала, — возмущённо ахнул алхимик, не будучи в курсе наших дежурных перепалок.
— Ни-ни, — заверила я, запоздало осознавая, что только что подписалась сразу на два первых раза: за себя и, в некотором роде, за „пациента“.
За те минуты, что мы топали „ко мне“ я успела перебрать в голове уйму воображаемых побочных факторов, начиная от классического „Душ бы принять“ (нижнего белья на мне так и так не было, я всё постирала и положила к мирским шмоткам, и на эту тему волноваться уже не получилось бы), до „Эх, так и знала. Надо было у Мара книжку на предмет теории отобрать!“ (мало ли, какая там ещё разница, кроме биологической), и упорно отгоняла мысль о состоявшемся гешефте и пресловутой другой ипостаси: уж очень это попахивало извращением.
Уронив плохо слушающимися пальцами щеколду на двери, я остановилась и взялась за шнуровку на корсаже. „Проектируя“ свой вечерний туалет, мне как-то в голову не пришло, что из него ещё и как-то выбираться придётся. Тем более, на публике.
Зачем я это затеяла? Всё, не хочу, не буду — и вперёд домой, пусть себе думает, что хочет. В настоящий момент моя голова прояснилась и на смену сумбурным эмоциям пришло прохладное равнодушие, кстати, уже появлявшееся прежде в сходной ситуации: ни целоваться, ни, тем более, начинать что-либо посерьёзнее не хотелось напрочь. В прошлый раз я так и сбежала, предварительно отправив ухажёра в душ.
Тёплая рука накрыла ледяную мою, притормозив процесс. Я чуть не подпрыгнула.
Моррин отошёл и остановился в центре комнаты, потом прикрыл светящиеся в полумраке глаза и, глубоко вдохнув, запрокинул голову и развёл руки ладонями вверх.
По апартаментам, срывая лепестки с цветов жасмина и погасив свечи (не знаю как, но каждый вечер когда я возвращалась, они горели), пронёсся вихрь. Ослепительный белый свет с утробным рычанием заструился снизу, пробиваясь сквозь паркет, и окутал стройную фигуру в эпицентре нестерпимым сиянием. Я заворожено уставилась на мертвенно-спокойное лицо, терзаемые ветром длинные волосы. Зрелище было настолько околдовывающе-прекрасным и нереальным, что я даже забыла, что собиралась сбежать прямо сейчас. Мор опустил руки и сияние исчезло, а свечи сами собой зажглись снова.
— По-моему, я передумала… — честно предупредила я, когда он вернулся. — Во всяком случае, сейчас мне так кажется.
Вместо того, чтобы справедливо возмутиться, он поинтересовался.
— Неужели боишься? Меня?
— Есть немного, — неожиданно для себя призналась я. — Но не тебя.
В золотисто-жёлтых глазах засветился тёплый огонёк, а на красиво очерченных губах появилась улыбка, от которой отстранённое оцепенение почувствовало себя неудобно.
— У нас есть всё время этого мира. Доверься мне.
Сонно пробормотав нечто вроде „Вот ещё разок для надёжности…“, Мор провалился в сон, разметав тёмные волосы по подушке. Я выждала пару минут, осторожно выползла из-под руки, могильным камнем придавившей меня к перине, трусливо, на цыпочках, прокралась к двери, прихватив собранный вчера мешок и, бросив прощальный взгляд на спящего оборотня, выскользнула в коридор, торопливо одевшись уже снаружи. Только бы никто мимо пройти не вздумал. Круче, чем демонята, выйдет.