— Слушай, давай я извинюсь… ну, за шубу, а ты меня есть передумаешь? У меня даже панамка не красная, ну нафига я тебе? — подумав, предложила я. Волк плотоядно взглянул вверх, тоже задумался, втягивая носом воздух, а потом плюхнулся на некогда пушистый зад и по-собачьи наклонил голову, демонстративно повернув правое ухо в мою сторону.
„Начинай“- тот же голос вновь зазвучал непосредственно в моём мозгу. Могу поклясться, что на волчьей морде появилось заинтересованное выражение. Какая прелесть: облезлый зомби-телепат, эксклюзивная модель. За что это мне?
— Правда-правда. Мех — шикарный, очень тебе идёт, хвост — всем на загляденье. Улыбка — смерть кариесу и кошмар всех дантистов, а уж характер…
Я опять осеклась: во-первых, придумать что-либо положительное по этому поводу было затруднительно, а во-вторых — физиономия хищника невероятным образом сменила выражение с заинтересованного на откровенно издевательское.
— В общем, есть он у тебя… — всё, пора завязывать с подхалимажем, пока он ещё и ржать не начал. В том, что он и это умеет, я уже не сомневалась.
Волк почесал лоб передней лапой и с отвращением посмотрел на останки несостоявшегося кукушечьего потомства, немедленно изгадившие шерсть и на ней.
— Хочешь, мех тебе почищу? — уже совсем жалобно спросила я. — В качестве компенсации.
„Слезай“ — разрешение прозвучало несколько снисходительно и без особой агрессии.
— А ты точно меня не съешь? — уточнить лишний раз не лишне, а то слезла одна такая.
„Отчистишь эту гадость, тогда и будем разбираться“.
Была, не была. Или сейчас слезу, или через полчаса свалюсь по любому.
Сползать с берёзы оказалось не в пример сложнее, чем на неё влезть. Ободрав все руки и колени под трениками, я рухнула на землю рядом с говорящим камнем и в качестве извинения разгладила изрядно помятый нашими с барсуком экзерсисами платок.
Деликатное покашливание напомнило о другой нерешённой проблеме.
Волк в упор смотрел на меня своими глазищами, легко постукивая хвостом по земле.
Порывшись по карманам, я извлекла салфетки и расчёску времён приснопамятного презерватива. Нет, всё-таки удачно их туда кто-то положил. Осталось главное.
Поднявшись на вновь задрожавшие ноги, я с опаской сделала пару шагов.
Вблизи огромный зверь вызывал почти сочувствие: впалые бока, через облезлую шкуру можно было пересчитать все рёбра, варварски зашитое брюхо, испещренная шрамами спина. Глубоко вдохнув, я осторожно промокнула уже начавший подсыхать гоголь-моголь. Где там…
— Слушай, а нет ли озера поблизости? — после двух безуспешных попыток я опустила руки. — Я бы тебя капитально отмыла.
Из барсучьей норы раздался надрывный кашель. Я заглянула в ставшие квадратными жёлтые глаза и пояснила:
— Яйцо засохло, так просто не отдерёшь. Разве что с шерстью. А её и так немного…
Волк недовольно чихнул.
— Налево пойдёшь — к русалкам попадёшь, — отозвался камень.
— Ну, ты думай что предлагаешь! — обернулась я. Память располагала приличным объемом информации об этих зловредных существах, подчерпнутым из тех же сказок, а потому, связываться с ними не хотелось абсолютно. — Опять на берёзу лезть?
— В озеро ручей впадает, там русалок я не видел, — донеслось из норы.
— Толстяк, покажешь дорогу? — выразительное фырканье явно обозначило отрицательный ответ. — Ладно, сами найдём.
Волк раздражённо рыкнул и поднялся. Как только мы вступили на левую тропинку, вокруг сгустился сосновый бор. Чудеса, да и только. Нет, всё-таки я не в моём лесу. За ним такого не водится.
Ручей мы нашли быстро и с водичкой дело пошло веселее. Слегка увлёкшись, я умудрилась запихать в воду волка целиком и даже причесать — в меру возможностей антикварной расчёски. Блох на нём, кстати, не нашлось ни одной. А вот шкуру кто-то как следует попортил. Хаотично пересекающиеся шрамы от плохо заживших глубоких разрывов создавали такое впечатление, что его долго и методично драли кинжально-острыми граблями. Даже представить страшно, что это было за животное, и что они не поделили. Когда разомлевший зверь спохватился, я уже закончила симпатичный „ирокез“ на его пушистой башке и втихаря подумывала о косичках. Легко выпрыгнув из ручья, он встряхнулся, обдав меня веером брызг, ткнулся носом в воду и замер, неверяще глядя на своё отражение.
„Ты что сделала?!“ — разъярённо зашипело у меня в голове.
— Причёска, называется, — стараясь не фыркнуть, я шагнула назад. — По-моему очень стильненько получилось.