— Ты читать умеешь? — нагло спросила у него Елена, позабыв про удивление, вызванное незваными гостями.
— В детстве…
— А, ну с тех пор забыл…
Елена была высокого мнения только о внешности Никиты, но никак не от его ума. Она считала, что моего ума хватит на двоих, на нашу с Никитой будущую дружную семью то есть. Сейчас мой ум отказывался мне служить, я абсолютно ничего не понимала. Верить своим глазам не хотелось, но деваться было некуда. Объективная реальность заключалась в том, что к нам пришли Наполеон, его супружница Жозефина, и вроде как лакей.
— Елена, скажи пожалуйста, здесь поблизости нет случайно сумасшедшего дома? Откуда могли сбежать ненормальные? — спросила я, продолжая гладить кошку. Та мирно сидела на моих коленях и не шипела на вновь пришедших. Так что, скорее всего не призраки, а психи.
— Сумасшедшего дома нет, в соседней деревне было кладбище. Может быть, они оттуда пришли? — ответила мне вместо Елены Настя. Елена же с Никитой по-прежнему продолжали изображать вытащенную на берег рыбу — таращили глаза и открывали рот.
— Разве Наполеон похоронен на соседнем деревенском кладбище? — задала я риторический вопрос.
— Да, он где-то в другом месте похоронен, — сразу согласилась со мной Настя. — Но может ему там не понравилось, и он пришел к нам?
— Что ж все в Москву-то прутся? Орда, французы, немцы…, - прошептала я.
— Россия — ужасная страна! — высказался меж тем Наполеон, снимая головной убор, и вытряхивая с него пыль.
— Да, в России так плохо, что никого не выгонишь! — фыркнула я.
Настя закрыла за призраками дверь, не давая комарам слететься на ужин, где они есть будут нас всех, и стала разглядывать гостей. Их, собственно говоря, все разглядывали. Наполеон был высокий, толстый, важный и недовольный. Жозефина — хорошенькая и вертлявая. Лакей — уставший. Ну, и все они наряжены в костюмы соответственно эпохе. Я почти не нашла несоответствий в костюмах. Зато в актерах — сколько угодно. Жозефина была моложе Наполеона раза в три, да и самого Наполеона можно было признать лишь по костюму. А лакей — он и есть лакей.
Настя же разглядывала не костюмы, а физиономии, и поэтому маскарад ее не обманул.
— Ой, ведь это сама Анюта! — с воплем восторга кинулась девочка на шею Жозефине. — Можно автограф? Я твоя самая большая поклонница! Все передачи смотрю! И мемуары читала, которые про барышню-оторву!
— И точно Анюта! — подтвердила Елена слова младшей сестры.
Действительно — Анюта, пригляделась я, хоть я и не специалист по модным личностям страны. Самая модная светская львица. Доча богатых родителей. Имеет красные дипломы хоть МГУ, хоть МГИМО, с отличием закончила другие мыслимые и немыслимые вузы от Сорбонны до Оксфорда. Странно, что она до сих пор не доктор наук и не академик. Случайно, наверное, просто не знает, что бывают доктора наук и академики. Пыталась петь — песни неслись из каждого утюга. Пыталась танцевать — победила в каком-то модном шоу. Вела всякие передачи, в общем, лицо узнаваемое. Платье на ней — Ленке можно клад не искать. Если найдет — на такое платье все равно денег не хватит. Внимание, вопрос — что эта дива делает на горящих торфяниках?
— Кто-нибудь, уберите от меня этого немытого ребенка! Она испортит мое платье! — произнесла меж тем Анюта-Жозефина.
— Тузик, взять! — скомандовал Наполеон, и лакей не очень осторожно отодвинул в сторону обалдевшую Настю.
— Мужик, руки не распускай! — вступилась Елена за сестру, напрочь позабыв о своем страхе перед привидениями.
Я убрала с колен кошку, протянула руку и аккуратно сняла со стены расписную хохломскую скалку, с виду достаточно тяжелую. Мало ли что этим гостям в голову придет. Нечего ребенка руками трогать. Детей вообще нельзя трогать руками, меня этому во время работы в детском саду научили.
Елена, в отличие от Насти, узнавшей светскую диву, приглядевшись, узнала богатого мужика, это по ее части. Она подошла к Наполеону и спросила:
— Интересно, что сам Феликс Филиппович делает на моей скромной даче?
Голосок Елены серебрился колокольчиками, глаза с восторгом глядели на гостя.
— Увидели свет в доме, вот и пришли, — ответил тот.
Пришли они, начала злиться я, все мои планы насмарку. И что теперь делать с этой компанией? Я с имеющимися-то не знаю, как справиться, а теперь вообще творится непонятно что. Я такого развития событий даже в страшных кошмарах не могла предположить. Может, кто-нибудь, наконец, объяснит мне, что тут происходит. Свет они увидели. Знала бы — выключила! Но кто же мог подумать, что тут ряженые по болотам бродят. Этот Феликс Филиппович тоже не левый дядя, а владелец заводов, газет, пароходов, и еще чего-то, даже не помню, чего. Он сам, наверное, не помнит. Вот шли бы они дальше! Лесом, полем, торфяниками. Горе горькое по свету шлялося и на нас невзначай набрело. Может взять кошку в охапку — и дёру отсюда? Так ведь Елена с Настей со мной не пойдут, не поверят, что лучше бы сбежать, а я без них не уйду. И Никита опять же… вдруг надумает жениться? Лена права, нужно замуж сходить, раз все там были. Хотя она сама не была, а меня выпроваживает.
— Заходите, гости дорогие! — со всем возможным дружелюбием пригласила Елена. — Рада видеть вас в своем доме…
Гости уже и так пришли, и чувствовали себя весьма вольно без наставлений хозяйки.
— Даже мечтать не мог, что встречу самих Феликса Филипповича и Анюту! — прошептал мне в ухо Никита, не скрывая своей радости. Да уж, счастье привалило — доставайте ложки и ешьте. Не подавитесь только.
Бедная Настя, которую грубо отшили, сделала еще одну попытку пообщаться со звездой. Нырнула в комнату и вернулась с карандашом и плакатом, где был запечатлен светлый лик дивы.
— Анюта, пожалуйста, можно автограф…
— Я же тебе сказала — уберись от меня! — произнесла раздраженная Анюта, спотыкаясь в длинном платье, когда шла к столу.
Настя решила не верить своим ушам и сказала: «Она просто устала, сейчас отдохнет и даст мне автограф». Я решила пока молчать. Остальные молчать не собирались.
— И какими судьбами столь знаменитых людей занесло в нашу глушь? — призывно глядя в глаза неожиданному подарку в лице миллиардера, спросила Елена.
— Не твое дело, — ответила за него Анюта.
Никита стоял как пень, а на его лице явно читалась мысль, что самое большое достоинство мужчины — это деньги. Ведь сам Никита и моложе и красивее этого Феликса Филипповича, но денег у него нет, и не за его внимание сражаются две роскошные девушки.
Самого богатого дядю такое внимание ничуть не удивляло. Он уселся за стол и приказал:
— Тузик, накрывай.
Лакей стал вытаскивать из корзины (а я и не заметила, что он ее принес) всякую разную снедь. Анюта тоже села к столу.
— Уф, устал, не думал, что заблудимся. Три часа в дыму ходили, — уплетая кусок окорока, прожевал Наполеон.
Они чего, сюда пожрать пришли?! А я-то думала, что меня сложно удивить. Оказывается, не надо зарекаться. Ну, подумаешь, бродят по пожаром переодетые в исторические костюмы знаменитости. Может, блажь у них такая — по Шатурским торфяникам мимо Елениной дачи гулять. Вот у одних блажь дворцы покупать, а у других — по пожарам гулять. Всяк по-своему с ума сходит. Не нравится мне только то, что они приперлись в чужой дом, а ведут себя не как гости, а как баре с крепостными. Все-таки это дача Елены, о чем она ясно дала понять, а они — ни здравствуйте, ни спасибо.
Незваные гости жадно ели всякую вкусную еду с фарфоровых тарелок, запивая шампанским из хрусталя, обслуживал их лакей Тузик. Нас к столу никто не позвал, и вообще не обращал на нас внимания. Это раздражало. Не меня, я пофигистка, а Елену. Никита вообще был в прострации, разглядывая Анюту.
Настя решила сделать следующую попытку заполучить автограф, надеясь, что кумир отдохнул и наелся. Надежды не оправдались. Кумир натрескался вкусной еды, но не подобрел.
— Да уберись ты отсюда, дворняжка, — в который раз отмахнулась от нее Анюта, оттолкнув от себя. Настя шмыгнула носом, сдерживая слезы, поняв, наконец, что ее кумир Анюта вообще ее за человека не считает. На недоуменную мордашку девочки смотреть было невозможно. Ну, да гости и не смотрели — продолжали есть. И этим заинтересовали мою кошку.