Мишель же спать не могла. Свернувшись калачиком, она осторожно натянула себе на голову одеяло и тихо хлюпала носом, стараясь не разбудить чудовище, в которое вдруг превратился её прекрасный возлюбленный на их супружеской постели.
С какими горячими нетерпеливыми, неясными ей по неведению, желаниями она, обнажённая, ждала его, чутко прислушиваясь к шуму за плотно опущенным балдахином!
Мать предупреждала её, что в первый раз будет больно, но, чтобы настолько, принцесса никак не ожидала.
Ашварси навалился на неё всей своей тяжестью, как дикий кабанище, так, что чуть не раздавил её в лепёшку. Потом причинил жуткую боль между ног, и, в конце этого ужаса, ещё и испачкал чем-то противным, мокрым и липким живот. Теперь, кроме саднящей боли внизу живота, ей ещё и неприятно было лежать, но и поднимать шум, пытаясь помыться, Мишель не решилась.
«Не думаю, что мне понравится постельная сторона семейной жизни», — вытирала ладошкой утихающие слёзки Мишель. — «Надеюсь, Хлодвиг будет делать это не слишком часто».
Потом её мысли перескочили на предстоящее посещение дворца вместе с мужем в качестве жены ашварси. Она начала перебирать в уме наряды и драгоценности, решая, что надеть. Вспомнила, поголовно завидующих ей, сестёр, подруг и знакомых девиц, сестру Хилберта Генриетту — завтра все они будут во дворце, на утреннем приёме для молодых, устраиваемом родителями новоиспеченной жены. Мишель довольно улыбнулась. Завтра будет хороший день!
Глава 10
Вторую неделю все в лагере ждали прибытия самого ашварси и аштуга их будущего отряда, и это было изматывающе.
Молодой туг, который удачно выслужился в последней военной кампании на рядовой позиции, и получил назначение и свою первую сотню на пару лет раньше, чем его сверстники, очень старался, чтобы всё было идеально. Поэтому, в дни ожидания высокого командования, когда он шёл по лагерю, придирчиво оглядываясь вокруг, от него, по возможности, шарахались в любое укрытие не только призванные, но и старшие воины.
Филиппа уже люто ненавидела этих главнокомандующего армией и первого аштуга! Ну где их ветер носит?! Сколько можно каждый вечер, чувствуя нечеловеческую усталость, стирать одежду и чистить обувь себе и Тилю с Бартом, поскольку дружба дружбой, а, по мнению обоих друзей, именно Пузан должен ещё немного поработать перед сном.
Девушка отставила начищенные сапоги Тиля, взяла обувку Барта и тяжко вздохнула: «сильный слабого всё равно нет-да-нет, а использует». На глаза навернулись слёзы и двумя ручейками скатились по щекам, оставляя след на немытой коже. Как же она устала!
Последние две недели всех призванных, кроме ежедневных тяжёлых тренировок, постоянно нагружали различными работами. Целую неделю Филиппа и вся её десятка, после ужина, до полуночи, не разгибая спин, полировала металлические части оружия наставников и других старших воинов. Они старательно чистили его, предварительно под руководством наставника разобрав на части: само оружие и чехол, в котором оно хранится. Кожаные детали оружия, обмундирования, рукоятей и ножен натирались ланолиновым маслом. Парни очищали лезвия от загрязнений, а после этого на него наносили тонкий слой специального масла хлопковой тряпицей. Филиппа, высунув кончик языка, с усердием удаляла грязь с ножен и рукояти, в мечтах представляя, что она в это время сидит дома и приводит в порядок серебряную посуду, которую мать с тёткой никогда не разрешали использовать и доставали только, чтобы почистить.
Девушка закончила с обувью для всей их троицы и со скрипом выпрямилась, чтобы идти, наконец, спать в свою палатку.
Ночное небо было густо усыпано звёздной пылью. Луна была такой полной и яркой, что видно было, как днём. Недалеко от бочек с водой, сидя за деревянным, грубо сколоченным столом, наставник их сборной десятки лично протирал клинок туга, осторожно посыпая его мелким порошком и следом проводя по нему какой-то жирной тряпочкой в масле. Рукоять клинка была украшена драгоценным камнем и, кое-где, позолотой, которые наставник, полюбовавшись мгновение, нежно протёр чистой мягкой тканью.
— Ты всю нашу одежду и обувь привёл в порядок? — услышала Филиппа, когда тенью скользнула на своё место.
— Всю, всю… — устало отчиталась.
— Смотри, Пузан…
Парни не просто так ратовали за чистоту обмундирования.
На днях тугу пришло в голову, что необходимо хорошенько выкупать всех лошадей в лесном озере. Чтобы, значит, от гривы до хвоста, не жалея воды. Ашварси любит, когда животные отлично ухожены. Отправленная по этому поручению десятка, добиралась до озера целый день. Потом всю ночь парни усердно мыли коней, и, еле живые от усталости, весь день ехали обратно, в лагерь.