Вспомнив указания мужа, Мишель раздражённо передёрнула плечами: она — принцесса, а должна подчиняться каким-то служащим в поместье, пусть и управляющим! Особенно её задело, что Хлодвиг при ней давал указания этим двоим каждую неделю присылать ему доклады о времяпровождении и поведении его жены. Это было так унизительно!
Глава 12
Ашварси настолько стремительно шёл между бойцами, которые выстроились в две шеренги по бокам от центрального прохода между палатками, что Филиппе на миг показалось — он летит, не касаясь ногами земли, как всесильный чародей из сказок. Строгое мужественное лицо мужчины, было прекрасно, его уверенный шаг длинных, сильных ног — лёгкий и стремительный, а плечи и грудь, прикрытые сверкающими доспехами — невероятно широки.
Призванные стояли, вытянувшись в струнку. Воины, которые сейчас шли мимо них: ашварси, аштуг и, сопровождающие их, туги отряда, в котором они будут служить, держали в своих руках их будущую жизнь… или смерть. При их приближении молодые бойцы вскидывали на уровень груди правую руку с раскрытой ладонью и били по ней кулаком левой руки, таким образом, как их обучили на тренировках наставники, по очереди, уважительно приветствуя идущих.
Филиппа едва не прозевала своё приветствие, по-девчачьи засмотревшись на воинов, и, лишь, когда Барт больно наступил ей на ногу, вскинула, как положено, руки. Её большие синие глаза, на изрядно похудевшем личике, сияли чистым завороженным восторгом, как два голубых бриллианта.
«Наверное, это сам Бог Войны отпустил погулять на наши земли своего сына, чтобы он мог с обычными людьми в битвы поиграть», — не сводя очарованного взгляда с ашварси, восхищённо подумала девушка.
Идущие по проходу воины не могли не заметить упитанного парнишку с таким, невероятно сияющим, взором. Филиппа, как все призванные, тоже стояла в шеренге между Тилем и Бартом и чуть приподнималась на носочки, безуспешно пытаясь не казаться слишком маленькой ростом рядом со своими, такими высокими, друзьями.
«Это тот самый Хомяк с синими глазами, который получил от меня наказание палками, в первый же день по прибытии. Хммм…Окреп, порядком сбросил жир, но, всё равно, слабак. Безнадёжен, малополезен», — мимоходом, сделал вывод ашварси.
«Какой милый ребёнок. Ему бы девчонкой родиться. Чему радуется, дурачок? И куда такого наивного кругляша определить? Не проживёт ведь долго… Не выдержит. А взгляд какой ясный… Даже, жаль…», — думал, минуя девушку аштуг Хилберт.
Оценивали Филиппу и, проходящие мимо, туги:
«Смазливая морда…»
«Ишь, как лупит зенки свои синие…»
«Рохля, но в весёлом доме девки будут на шею вешаться…»
«Палаточник…»
«Не за красивые глаза в сотню себе беру, парень, извини…»
«Этот точно ко мне попадёт: невысокий, полноватый, явно слабый. Ну как он у меня будет служить? Синими глазками мешки не переносишь! Да у него пуп развяжется уже через неделю! Вечно мне всё самое жалкое остаётся. Зачем только меня аштуг на распределение гоняет! Сбрасывал бы, по возращении, всё никудышнее, что другим не подошло, в мою казарму и всё!», — раздражённо думал туг сотни палаточников.
Филиппа даже не догадывалась, что обратила на себя внимание всех прибывших. Она восхищённо-почтительно смотрела, как следом за ашварси, в двух шагах позади, шёл первый аштуг, а за ним, также на расстоянии двух шагов — уже остальные.
«Приспешники сына Бога Войны, такие же огромные и грозные, как он», — думала о них Филиппа. — «Мамочки мои, как же я боюсь!».
Страшилась девушка не идущих по проходу мужчин, а грядущих изменений, которые принесли с собой эти суровые воины.
Спустя четыре долгих месяца, Филиппа уже немного пообвыклась в тренировочном лагере. Здесь она опасалась, но не боялась.
После детства, проведенного в вечной борьбе с братцем-близнецом, который, хоть и любил её, но колотил без жалости, девушке сложно было испытывать настоящий страх перед молодым тугом, который так сильно старался выслужиться, но был совсем ещё мальчишкой, старше её всего на пару лет.
Наставников, которые были суровы и требовательны, Филиппа уважала, ведь они такие, прежде всего, на благо призванным.
Находясь в тренировочном лагере, девушка могла изредка, по возможности, искупаться в студёном лесном ручье или быстро обтереться мокрой тканью за бочками. Филиппа наловчилась, при необходимости, уединяться в лесу или в щели под забором, для естественных надобностей.
Она, понемногу, гораздо лучше начала справляться с нагрузками на тренировках и даже нашла себе верных, хоть и противных, друзей.