Тая тяжело вздохнула, поняв, что приняла правильное решение, когда не стала задавать Джиббсу лишние вопросы. Зная, через какие страдания проходят пациенты при стабилизации и после, ей теперь хотелось просто обнять его и пожалеть. Ей понадобится время, чтобы упорядочить мысли и побороть это эгоистичное желание.
***
DS-15-R-N-1, который за пределами внутреннего контура подключения в кибер-центре откликался на имя Жан, оглядел своё временное рабочее место в «Гарганте»: глухая комнатушка с тремя огромными экранами, каждый со своим терминалом, полный набор нейроинтерфейсов и удобное кресло. Ему уже нравилось.
Ему выдали набор токенов для авторизации и завели в систему. Два местных специалиста — даже не консекворы — будут посменно выполнять роли наблюдателей и должны будут отвечать на его вопросы и выдавать дополнительные доступы в любое время дня и ночи. Вряд ли они заметят, если он сделает что-то не так. Это от них и не требовалось — автоматизированная система мониторинга спалит ему мозги, вызвав перегрузку, как только заподозрит его во взломе, о чём его неоднократно предупредили по дороге сюда. Какое варварство.
Центральный аналитический модуль кибер-центра выдал ему предписание, чтобы он «по-человечески» общался с сотрудниками медцентра, если не хочет спровоцировать лишние конфликты. Жан вообще не любил конфликты между людьми — они в 93,6 % случаев оказываются непродуктивными. Поэтому он обратился к наблюдателю от медцентра, который отображался в сети как <f38492a2>, подробно объясняя, что он собирается сделать и почему. Наблюдатель согласился с разумностью плана и отстранился, продолжая следить со стороны.
По дороге в «Гаргант» DS-15-R-N-1 не терял времени даром и подготовил подходящие программы для фильтрации. Теперь он запустил их, прогоняя информацию через свой мозг и преобразующий имплант. Часть его сознания занималась автоматизированной обработкой данных, применяя к записям эвристические правила, пока другая свободно бродила, отдыхая.
Центральный аналитический модуль предоставил ему приблизительный формат данных и внутреннее устройство системы, какими они были полвека назад. DS-15-R-N-1 был огорчён, увидев, что в реальности за всё это время почти ничего не изменилось — система только стала более громоздкой, запутанной и медленной. И абсолютно децентрализованной — для синхронизации данных даже внутри одного медцентра требовалось совершить много нетривиальных действий и потратить драгоценное время. Теперь уже не казалось странным, что они не заметили некоторые аномалии в своих данных, как например отложенные регистрации смерти.
Его мозг автоматически размечал получаемые потоки данных и их маршруты для удобства навигации, задействуя все неактивные сейчас органы чувств и преобразуя полученную схему в практически физическую модель. Он ощущал себя словно подвешенным в грязной запутанной паутине, покрытой чёрным налётом и плесенью. Вокруг него колыхались тугие узлы, которые уже никто и никогда не сможет распутать, обрывки нитей, бессмысленно цепляющиеся за действующие маршруты, и их отрезки, идущие из ниоткуда в никуда. Это было совсем непохоже на то, что он надеялся здесь найти: упорядоченные, изящные переплетения, подобные тем, что он привык ощущать в кибер-центре.
Свободная часть сознания снова зацепилась за мысль о происхождении переданных ему старых примеров данных. Если за полвека здесь ничего не поменялось, лишь запуталось и деградировало, а центральный аналитический модуль знал об устройстве этой системы, хоть она и закрыта, то его создатель был как-то связан с медцентрами? С другой стороны, насколько он знал, аналитический модуль «Мириам» ввели в эксплутацию около сорока солярных циклов назад. Жан жалел, что не смог найти никакой подробной информации о его создателе, кроме имени и научных заслуг, — почему-то большая часть этих данных была повреждена или отсутствовала. Хотел бы он посмотреть на того, кто, повинуясь какому-то извращённому порыву, даже создал для модуля физический интерфейс, похожий на человека. Это было нелогично. Также, как не было логичным поведение некоторых его коллег, которые общались с модулем, как с живым, и даже придумали ему прозвище — «Паучья Королева». Словно из какого-то фэнтезийного романа. DS-15-R-N-1 не смог скрыть своего отвращения, когда несколько часов назад у него на глазах у модуля сработала одна из старых программ, распознав бывшего сотрудника отделения и изобразив радость. Некоторые люди настолько стремятся одушевить всё вокруг себя, что даже модифицируют технику так, чтобы она вела себя подобно настоящему человеку. И вот это уже было действительно жутко.
Он, наконец, добился ответа от системы планирования проверок для служб безопасности. Жан помнил, какие инструкции дал ему их бихевиорист Марк, и уточнил ответ, дополнив его фактическими данными, полученными из отчётов. Как и следовало ожидать, человеческий фактор имел место быть и здесь: планы выполнялись только в 71,9 % случаев, во всех остальных сотрудники проверяли друг друга в несогласованном порядке. Жан подозревал, что дело было в каких-то устных договорённостях.
Первый этап фильтрации касался данных от концерна «Меканер»: он просмотрел, кто мог временно вносить правки в производственный процесс и при этом не попасться. Если бы он планировал нечто подобное, то постарался бы использовать как можно меньше людей: чем больше соучастников преступления, тем выше вероятность того, что кто-то из них всё испортит. После всех уточнений осталось лишь два подозрительных сотрудника: один из службы безопасности "Меканера", в зоне доступа которого был выход к системам управления сборкой, с идентификатором <12b549e5>, и один из службы внешней проверки с идентификатором <5123bc6>. Все даты совпадали с выпуском модифицированных капсул. Жан испытал удовлетворение от того, как хорошо всё складывалось. Однако, он не стал обнародовать эти данные, а незаметно спрятал их во внутреннем хранилище.
Он почувствовал постороннее присутствие. Новоприбывший аккуратно рассматривал его издалека, но себя не скрывал. DS-15-R-N-1 послал запрос наблюдателю <f38492a2>. Он мог бы и сам узнать, кто это появился в сети, но вовремя вспомнил предписание «общаться по-человечески». Не хватало ещё, чтобы наблюдатель придумал себе несуществующую угрозы, обидевшись, что Жан обходится без его разрешения.
Пришло подтверждение, и сразу за ним установилось соединение с новым исследователем. Представитель Ио продемонстрировал свои идентификаторы и набор прав доступа, Жан ответил тем же. Как и следовало ожидать, прав у «Лизы», как представился второй консеквор, было меньше из-за того, что она находилась не в самом медцентре и они не хотели отправлять некоторые чувствительные данные путешествовать по сети даже по зашифрованному каналу. Их не убедило даже то, что Ио разрешили на время установить в голову своему сотруднику программу мониторинга, следящую, чтобы вся обработка данных происходила на одном изолированном носителе, без утечек. Жану оставалось только гадать, насколько квалифицирована была Лиза — не все консекворы умели обходить такие проверки, но это всё же не было чем-то невозможным.
Они обменялись информацией.
> Гипотеза: во всей внешней службе безопасности виновен только один сотрудник. Он — связующее звено.
Это вписывалось в теорию о том, что участников должно быть как можно меньше. Однако, Жан уточнил, что эта гипотеза подтвердится только в том случае, если все остальные сотрудники внешней службы безопасности точно будут невиновны. Лиза согласилась с этим условием.
> Гипотеза: все сотрудники внутренних служб безопасности, которых проверял этот сотрудник, тоже могут быть виновны.
Они начали раскручивать эту гипотезу, основываясь на том, что им уже было известно. Официальные данные расщепились на множество ответвлений. Фактические данные отсекли большую их часть, и в каждом медцентре осталось по паре подозреваемых. Лиза послала в сеть сигнал, символизирующий удовлетворение полученной картиной. Жан ответил тем же.