Только одному человеку в академии я полностью доверилась…
— Я не знаю, — признается Бенет после некоторого молчания. Его взгляд становится глубоким. — Единственное, что она сказала… — переводит он на меня взгляд.
Я вся напрягаюсь, сжав пальцами потёртый подлокотник, казалось, воздух трещит разрядами. Что мама могла такого скрывать от нас, поручив ключи соседу? Хотя это не простой библиотекарь, какие только тайны не проходили через него при королевской службе.
– “Если вдруг случится так, что меня не окажется рядом, а моим дочерям будет грозить опасность, передай это Роилин”.
Библиотекарь положил ладонь с сухой в мелазме кожей поверх короба. Сердце задрожало, предчувствуя, что я соприкасаюсь с чем-то важным.
— Я хотел отдать его раньше, когда ты вернулась домой. Кажется, у тебя случились неприятности, ведь так?
— Я не прошла межгодовой экзамен, и меня отчислили, — как бы горько ни было, признала я правду.
— Ты сильный маг.
— Полукровка, — продолжила я, грустно усмехаясь.
Почему мне казалось, что этот человек, которому мама доверила свои вещи, знает намного больше, чем говорит? Мотнула головой, в последнее время мне много что мнится. Мама как женщина предусмотрительная просто оставила вещи этому доброму старику. А то, что он мог почуять гончих, тоже неудивительно: как-никак служил при дворе магов, а начитанность такая, что позавидовал бы любой журналист.
— Вы ведь королевский библиотекарь, вы должны жить при дворе, почему вы тут? — решилась я на вопрос, который интересовал давно.
Бенет взглянул на меня и усмехнулся.
— Да, это так. Я родом из Весборна, южный континент, и был на службе у короля Рихарта Сириу Легхорта Третьего.
— Но случился переворот, и вы покинули страну, — догадалась я.
— Новая власть установила колониальные условия.
Да, мне известна эта история.
"Более чем", — криво усмехаюсь.
Однажды мы были с мамой проездом в этой стране, и я самолично ощутила её воинственную жёсткую атмосферу.
Хоть с того времени прошло около двадцати лет. Рихарту Сириу Легхорту Третьему на тот момент было двадцать два, он только взошёл на трон. Но соседнее королевство решило захватить Весборн и присвоить его себе. На чем они основывались, было неизвестно. К счастью, о перевороте Рихарт узнал из своих верных источников незадолго до нападения. И у него было время что-то предпринять. Даже сложно представить, какое бремя на него упало. Всё потому, что его страна терпела сильный кризис, до этого правил его дядя, который сильно ослабил свою страну из-за небрежного отношения к народу. По сути, у народа не было доверия к новому правителю, да ещё в столь молодом возрасте Рихарта, поэтому они готовы были принять не его, а новую власть и условия. У Рихарта было два пути: уступить завоевателям или принять вызов. Что означало бы конец династии иеронцев. Потому что армия как оказалась тоже лишал мощи. Тогда он воззвал к Лисорну, правителю Ледовитого континента, и тот предложил выход.
Выход бежать из Весборна. Рихарт Сириу Легхорт собрал войско самых преданных сильных иронцев, в основном, магов воздушной и водной стихий, обладающих источником духа, и покинул континент.
Теперь люди в стране разделились на два лагеря: те, кто говорит, что он поступил мудро, сохранив древнюю силу, и спас в будущем от тьмы Зева, тогда это угрожала всем континентам, и те, кто считает его предателем. Я не была причастна ни к тем, ни к другим. Мама тоже избегала этих суждений, но я замечала, как ей нелегко говорить об этом, будто она лично присутствовала при тех событиях.
Даже обидно, почему допустили к трону предыдущего короля, который так небрежно отнёсся к силе, приравненной к сверхъестественной, и почти разрушил страну. А королю погибнуть в сражении с тьмой бессердечных. Но как говорила мама, всё на своих местах, и тому было суждено быть. И даже тому, что Зев продолжает с большей яростью распространять проклятие по континентам.
— Грустная история, — произносит Бенет, закончив свой рассказ.
— Вы бы хотели, чтобы прежняя власть вернулась и восстановилось первозданное сияние континента? — сама не знаю, как у меня возник такой вопрос, но в груди вспыхнуло острое чувство несправедливости. Странно для той, кто не причастен к этому всему и довольно далёк от политики.