— Как насчет того, чтобы сделать несколько кругов в тренажерном зале? — предлагаю я во время паузы в его яростном наборе текста. Это продолжается уже несколько часов. Вероятно, манифест, который они обнаружат после того, как найдут мое тело, свисающее с простыни из окна нашей спальни. — Полный контакт. Ты можешь дать мне свой лучший шанс.
Даже не вздрогнул при звуке моего голоса. Я — белый шум. Глух ко всему моему существованию.
— Последний шанс…
Набор текста возобновляется, и я вздыхаю, соглашаясь с тем, что в эти выходные прорывов не будет.
Уже одетый для спортзала, я решаю пропустить тренировку и вместо этого прогуляться. Это место способно задушить тебя. Жизнь и поход на занятия с одними и теми же дегенеративными придурками каждый день в течение нескольких месяцев подряд накладывают свой отпечаток. Мое здравомыслие требует, чтобы я время от времени находил отсрочку.
Я: Не хочешь прогуляться с собаками? Мне бы не помешало подышать свежим воздухом.
Она отвечает, прежде чем я добираюсь до нижней ступеньки лестницы.
КЕЙСИ: Встретимся через 10 минут.
Это было жестокое лето, но темно-оранжевая аура осеннего солнца мягка ближе к вечеру. Наконец-то я могу сделать больше десяти шагов от кондиционера без того, чтобы мои ботинки не пропитались потом. Легкий ветерок развевает первые в этом сезоне опавшие листья.
Пенни и Бо бегут впереди Кейси, когда мы сходимся на тропе, ведущей через лес.
— Они сегодня энергичны, — говорю я, стараясь не выглядеть обиженной, когда золотистые ретриверы задирают носы от моей протянутой руки.
Хотя они совершенно милые собаки и прекрасно переносят большинство людей, они никогда не стеснялись своего полного безразличия ко мне. Кейси — единственный человек, который пользуется привилегией их привязанности, и я думаю, им нравится тыкать меня в это лицом.
— Конечно, сейчас. Тогда они будут скулить, умоляя меня отвезти их домой.
— На это было бы интересно посмотреть.
— Конечно, — смеется она. — Я просто накину по одному на каждое бедро, как няня с близнецами.
Я посмеиваюсь над этим изображением. Из двух сестер Тресскотт Слоан унаследовала атлетизм и рост своего отца. Кейси по сравнению с ними миниатюрная. Более деликатная. Но это не значит «хрупкая», что люди склонны путать. Особенно после несчастного случая.
— Ты в порядке?
Собаки лают до тех пор, пока Кейси не опускается на колени, чтобы предложить им угощение из пластикового пакетика, который она достает из кармана. Они бьют друг друга по корпусу, соревнуясь за царапины на ушах.
— Конечно. А что?
— Ты выглядишь рассеянным. — Она прищуривается, глядя на меня. — Это как-то связано с тем, почему ЭрДжей расстался со Слоан? — Теперь ее глаза расширяются. — Подожди. Ты знаешь настоящую причину, по которой он покончил с этим? Потому что Слоан отказывается говорить об этом. Она сказала, что он сказал ей, что больше этого не чувствует. Если это правда, то это полная чушь собачья. Как он может просто потерять чувства к ней из ниоткуда? Поговорим об эмоциональной незрелости.
Я позволил ей немного поболтать, чтобы выиграть время в поисках дипломатичного ответа. Последнее, что я хочу сделать, это разобраться во всей этой ситуации с Кейси. Достаточно плохо, что ЭрДжей игнорирует меня, если не тайно придумывает какой-то способ аннулировать брак наших родителей.
— Он не совсем информирует меня о своей жизни на свиданиях, — отвечаю я. Что в основном верно. Он не был болтливым парнем даже до того, как стал невербальным. — Не знаю. Уверен, что он одумается. — Я пожимаю плечами. — И я думаю, что я немного рассеян. В последнее время я много думаю о своей маме.
Кроме того, это не ложь. Воспоминания о ней приходят и уходят, эти невыносимые ностальгии.
— Это самая странная непроизвольная фантомная боль, — признаю я. — Я буду сидеть в классе и ни с того ни с сего забуду, что она умерла. И внезапно это огромное облегчение нахлынет на меня, как будто я просыпаюсь от кошмара.
Мы идем по тропинке, наблюдая, как собаки прыгают на падающие листья и лают на движущиеся предметы на деревьях.
— Со мной тоже иногда такое случается. — Кейси срывает длинный сорняк и завязывает стебель несколькими крошечными узелками. — А потом реальность возвращается, и я вспоминаю, что кошмар — это все, что осталось сейчас.