— Извини за это, — говорит она, задыхаясь. — Они немного пере возбуждаются.
Я не знаю, как много Слоан могла рассказать своей сестре, но Кейси одаривает меня теплой улыбкой без намека на обиду.
— Что ты здесь делаешь? — спрашиваю я, все еще настороже. Часть меня ожидает, что Слоан подкрадется ко мне сзади и врежет мне по яйцам.
— Знаешь, я вроде как живу здесь.
— О, да. Я тоже.
Это чертовски неловко. У нас никогда раньше не было нормального разговора, и мне ужасно больно быть вежливым, когда я думаю, что Слоан всю неделю проклинала мое имя.
— Итак… — Кейси бросает собакам теннисный мяч, который заставляет их бежать за ним. У нее довольно хороший бросок. — Не хочешь объясниться?
Да, Слоан разговаривала с ней, все в порядке. Как много она ей рассказала — это совсем другая история.
— Моя сестра всю неделю хандрила по дому, потому что ты отказываешься ее выслушать. Не круто, ЭрДжей. Нехорошо.
Христос. Даже в ее мягком, сладком голосе Кейси есть какой-то огонь.
Я печально вздыхаю. — Я не думаю, что это хорошая идея для нас двоих — вести этот разговор.
— Почему? Потому что у нее с Фенном был секс?
У меня отвисает челюсть. Ну, я этого не предвидел.
— Кто тебе это сказал? — Спрашиваю я, прищурив глаза.
— Фенн. Несколько дней назад.
Это ставит меня в тупик. Какое-то время это был плохо охраняемым секретом, что Фенн влюблен в нее, обманывая себя. На самом деле, он чертовски одержим. Почему он не сделал ни одного шага или не двинулся дальше, я не могу сказать. Но, похоже, последнее, чего он хотел бы, — это бросить тень на возможность того, что они когда-нибудь будут вместе. Может быть, чувство вины наконец победило? Я не знаю, делает ли это его чуть менее ублюдочным, что он солгал своему брату, но не Кейси. Судьи все еще не определились с этой системой подсчета очков.
— В любом случае, это странный разговор с младшей сестрой Слоан, — наконец отвечаю я, засовывая руки в карманы.
— Или, — говорит она с дерзкой усмешкой, — я именно тот человек, к которому тебе следовало обратиться в первую очередь.
Мы начинаем идти вместе. Поначалу она почти ничего не говорит. Я позволяю собакам отвлечь меня, когда одна из них вкладывает мяч мне в руку, чтобы бросить его. С каждым возвращением они подталкивают меня к тому, чтобы я бросал его дальше. Что бы ни было в присутствии Кейси, она оказывает на меня успокаивающее действие. Назовите это хорошей энергией. Или, может быть, я тянусь, ищу любой предлог, чтобы почувствовать связь, которая, по крайней мере, близка Слоан. Обманываю себя, заставляя поверить, что кофе без кофеина утолит тягу.
— Я хороший слушатель, — уговаривает она, говоря мне не так много слов, она чувствует, как слово «рвота» поднимается у меня в горле, как желчь. — Если есть что-то, что ты хочешь сказать, снять тяжесть с груди…
Должно быть, она наложила на меня какое-то хитроумное заклинание, потому что оно работает. Прежде чем я успеваю остановить себя, настоящий шведский стол из моего подавленного дерьма выливается наружу. Мне было бы стыдно, если бы я мог остановиться достаточно быстро, чтобы что-то почувствовать.
Я рассказываю ей обо всех школах, из которых меня выгнали. Я рассказываю ей о том, как моя мама постоянно перемещала нас, как по утрам из ее спальни тайком выбиралось больше парней, чем у нее было пар обуви. Все они исчезли из поля зрения еще до того, как узнали мое имя.
— Это научило меня ожидать, что люди уйдут, — грубо говорю я. — Так зачем утруждать себя инвестициями, верно? Только на этот раз я позволил себе забыть, что происходит, когда ты позволяешь кому-то подобраться достаточно близко, чтобы сформировать привязанность.
— Она тебе все еще нравится, — тихо говорит Кейси.
— Сейчас это не имеет большого значения.
— Похоже, это имеет большое значение.
Только ее там не было. Она не слышала, как я закрыл Слоан и швырнул ей в лицо все, над чем мы работали. Это было бессердечно даже по моим меркам.
— Я злюсь, что они солгали, — говорю я со вздохом. — Я был совершенно ошеломлен, и я чувствую… себя не знаю. Глупо, полагаю.
Кейси морщит лоб.
— В каком смысле?
— Как… — Я делаю паузу, подыскивая слова. — Я тот, кто всегда знает секреты каждого. Информация — это сила, понимаешь? Это дает вам полный контроль. Но это был один гребаный секрет, который я не мог взломать. И это большое вопиющее напоминание о том, что я ни черта не контролирую.