Сон настигает внезапно. В нем серое небо из последних сил держится, и, наконец, падает на землю миллионами холодных капель.
Бегство
К утру небо заволакивает тучами, начинается дождь. Я просыпаюсь, иду в туалет. Долго чищу зубы, вытираюсь полотенцем. Сегодня я уезжаю…
Пью кофе, смотрю в окно. Кажется, что в домах напротив знакомо каждое окно. Я здесь живу. В детстве катался на велосипеде в соседнем районе, через пару кварталов ходил в школу. Это мой город.
Что же я наделал? Что-то важное внутри призывает остаться. Биться до конца, и сдохнуть. Но гордым и сильным. Не бежать, не заметать следы, не жить в страхе, пусть и с деньгами. Что мне терять? Деньги, что ли — бумажки, что не вернули Киру? Или уважение? Чье, зачем? Все уже потеряно, а потеря жизни в последней схватке — не такая страшная, как кажется на первый взгляд. Как там говорил Нахвальский? Ты можешь умереть в любой момент?
Точно! Остаюсь, и жду, пока приходят страшные бандиты с большими пушками. Делаю из квартиры опорный пункт, определяюсь со средствами защиты, секторами обстрела, средствами связи… Вот здесь заминка. С кем связываться, кому определять сектора. Если подумать, то надежда только на Игоря. Но у него своя жизнь. И зачем выписывать близкому человеку билет в один конец до конечной. Он и сам туда доберется. Разница лишь в том, что я поеду на скором, а он еще долго будет плестись на перекладных.
Нет, умирать надо в одиночку. Как и жить. Я так живу. Мне так умирать. Это уже потом, за порогом, встретят Серега и другие. А пока — последняя битва, выстрел, потеря крови, смерть…
Я одеваюсь, беру сумку с вещами. Перекрываю воду и газ, выкручиваю пробки. Смотрю, закрыты ли окна. Все, можно идти. Закрываю входную дверь на все замки, выхожу из подъезда.
Сажусь в троллейбус, еду на вокзал. Вокруг такие же помятые с утра люди. Тесно от больших сумок, тележек, мешков. Через несколько остановок конечная. Я иду в зал ожидания. До поезда еще полчаса. В руках мобильник. Звонить или нет? Все ищу в контактах нужное имя, звоню.
— Да?
— Здорово, Игорь!
— Здравствуй, Вова! Какими судьбами.
— Я на вокзале. Поезд через полчаса.
— Сейчас буду.
Вокруг много народа. Будущие пассажиры, провожающие, милиционеры, какие-то алкоголики, бомжи. Мне всегда не по себе на вокзалах, даже на таком небольшом, как наш. Хочется найти укромное место, спрятаться, чтобы эта масса людей, с их мыслями, эмоциями, страхом и голодом обошла стороной, через глаза не впивалась в душу. Я смотрю в толпу, и никуда одновременно. Почти ничего не вижу, пока в скоплении сограждан не появляется знакомое лицо. Я вздрагиваю, закрываю глаза. Открываю, и снова ловлю этот взгляд. Он сидит напротив через несколько рядов, он улыбается, он подмигивает. Я вижу Серегу…
— С тобой все в порядке? — спрашивает Игорь.
От руки, на плече я вздрагиваю, смотрю растерянно.
— Ты выглядишь так, словно увидел приведение, — говорит Игорь.
— Типа того, — отвечаю я.
Смотрю через несколько рядов, но место, где был Серега, пусто.
— Уезжаешь, — скорее утверждает, чем спрашивает Игорь.
— Уезжаю, — отвечаю я.
Молчим. Что сказать? Наше время прошло. Время, когда нас было трое, когда мы были юны и наивны, хотели перевернуть мир. Только я понимаю, что оно прошло, когда мы не помогли маленькому мальчику на «чистом воздухе». А все остальное — следствие, агония, что не пролилась долго.
Перед тем, как уехать, Леня рассказал, что был в деревне. В вагончике, куда нам так хотелось вернуться. Леня рассказал, что вагончика больше нет. Его разбили, растащили на стройматериалы. Все внутренности, всю остановку вытащили. Его выпотрошили, оставив лишь ржавые стены с провалами окон. Теперь мне кажется, что то же сделали с нашей жизнью.
— Вот, возьми, Игорь, — говорю я, протягивая ключи от квартиры.
— Ты еще вернешься, — говорит Игорь.
— Вернусь. Последи за квартирой.
— Хорошо.
Объявляют поезд. Мы выходим на платформу, ищем нужный вагон. Проводник — женщина средних лет — просит предъявить билет и паспорт, проверяет, запускает внутрь. Находим нужное купе. Оно пустое. Садимся напротив.
— Ну, что ж пришло время прощаться, — говорит Игорь.
— Пришло…