— С ней точно все хорошо?
— Просто замечательно. Я бы даже сказал, что разрыв с тобой — важный положительный шаг в ее жизни. Теперь она обновлена, у нее другие увлечения, новый друг…
— Ладно, дальше не надо, — перебиваю я. — Расскажите лучше о Насте?
— Настя на удивление легко перенесла смерть Сергея, — говорит Нахвальский. — Она продолжает учиться, присматривается к банкирам. За нее можешь не беспокоиться — не пропадет.
А дальше говорить, как-то нет сил. Но Нахвальский понимает и так.
— Кира… Пойми, Володя, жизнь так устроена. Полна болью и противоречиями. Но это только на первый взгляд, если не видеть глубже. А вообще — идеальная среда для исправления, в каком угодно ключе понимай. Это площадка, где миллионы судеб переплетаются в рамках единого начала. Структура, что состоит из множества обособленных на первый взгляд частиц. Но суть одна. Несмотря на временные различия — это единая структура.
Я молчу. Сердце стучит ускоренно. Что с Кирой, как живет? Нахвальский что-то темнит, и меня уже душат тени прошлого. Нет, ничего плохого произойти не должно. Кира отказалась от меня, теперь, наверно, нашла что-то другое.
— Не тяните, Захар Владленович! Что с Кирой?
— Ты слишком возбужден. И думаешь не о ней. Тебя беспокоит Владимир Веригин, и все, что связано с его поступками. В этом плане — вы расстались, многое перенесли отдельно. Но любые колебания рано или поздно выравниваются. Сейчас все хорошо. По крайней мере, никто из них не пережил того, что довелось тебе. Женщинам в этом плане гораздо легче. Тем более, таким замечательным женщинам.
— И что делать? — спрашиваю невпопад.
— Позвони, если хочешь. Номер она не сменила.
— А стоит ли?
— Нет. Но попробовать можно. Одним словом, это все уже не важно. Важно лишь, какие выводы ты сделаешь. Важно для тебя. В конечном же итоге, не важно даже это. Потому что все выводы уже сделаны, новые дороги проложены. Твое право — реализовать настоящую цепочку микрошагов. Все, больше нет ничего.
— Вы словно подписываете мне приговор…
— Я указываю тебе на возможность. А уж воспользуешься — дело твое.
Через дорогу по аллеям гуляют люди, проезжают автомобили, поют птицы. Но я не замечаю окружающего мира. Все сливается в какую-то невразумительную картинку, нагнетается головной болью.
— Не стоит жалеть себя, — говорит Нахвальский, словно гремит неожиданный гром. — Это тупиковый путь. Твои горестные стенания не имеют значения. Да, было многое, были ошибки. Но направленность должна остаться. Нужно идти вперед, как бы банально это не звучало. А плакать на обочине — не выход солдата.
— Но ведь я все потерял, — говорю я с горечью в голосе.
— А разве у тебя что-то было? — спрашивает Нахвальский.
— Было! У меня была нормальная жизнь. А потом все кончилось!
— У тебя ничего не было. Как и у каждого из нас. Все это наносное. Было — и пропало. Глупо думать, что чем-то обладаешь в мире, где все теряется в миг. А если копнуть глубже — ничего и нет.
У меня было, думаю зло. Была работа, девушка, какая-то жизнь. Пусть процесс движения и хрупок, но я старался, шел, пока не споткнулся. Или прав Нахвальский? Не хочется думать, но, кажется, что прав…
— Это одиночное путешествие. Все попутчики — временны.
— Мрачно все…
— Это с какой стороны посмотреть, — заканчивает Нахвальский. — Ладно, Вова, я вынужден тебя покинуть. Нужно совершить пару встреч до отъезда.
— А когда вы уезжаете?
— Сегодня.
Новость не добавляет оптимизма. Еще о многом нужно спросить, столько рассказать. Но Нахвальский неумолим. Я успеваю лишь задать единственный вопрос:
— Скажите, что меня ждет?
В нем столько боли и искренности, что Нахвальский останавливается, несмотря на то, что руки пожаты, время не ждет.
— Не знаю… И не хочу знать. Даже про себя. Так правильнее.
После я иду на скалы рядом с пляжем. Здесь почти нет народа, приятно думать. Сажусь на край отвесной скалы. Подо мной — море. Не знаю насколько глубокое, не проверял. Но, кажется, прыгни вниз — и не всплывешь. Утянет на глубину, разобьет о скалы. И, может быть, это не такой уж плохой выход?
Долой мрачные мысли! Я еще жив, значит так нужно. Правда, остается вопрос зачем? Ответа как всегда нет. Это движение в потемках на всей протяженности отрезка от колыбели до могилы. Множество развилок, тупиков, опасных участков, но вопрос остается открытым. Может быть, чтобы обработать коллективные усилия в единую инструкцию с множеством пунктов, подробным описанием, как выйти из любой ситуации. И хотя бы сохранить себя. Только думаю, мы до такого не доживем.