Кандидатов много, а наука на месте. Потому что держится только энтузиастами, настоящими учеными. Им побоку степени, звания, прочая мишура, потому что живут наукой. Вот их изыскания уходят в мир, если поняты, или становятся заделом на будущее, если время сильно опережают. Но таких мало в золотой когорте молодых преподавателей, кандидатов наук, потому что, в отличие от нас, болтать не умеют, или не хотят — заняты делом.
— Это, Володя, все равно, что отличие человека без высшего образования, и с высшим, — продолжает Жилин. — Там выдается такой же диплом, только выдает его ВАК. Диплом — это ведь штучный товар. Нас таких немного. А вас, как таковых, с высшим образованием, уже очень много. Штампуют только в путь. Юристы, экономисты — сам черт ногу сломает. А вы как-то на это не обращаете внимания. А вот Надя с Верой пронюхали в этом-то отношении, что можно будущее обеспечить…
Ну, конечно, думаю я, все взвесили. А как тут не взвесить? Когда есть жгучее желание выбраться, пробраться наверх, любые шансы рассматриваются серьезно. Тем более умной женщиной.
— У женщин всегда с будущим проблемы, — говорю я. — Как устроиться, за кого замуж выйти, кто содержать будет.
— Конечно. Продавцом что ли идти? Стоять за прилавком, или в торговом зале ходить? Я массу таких видел, и так далее. Гонору много, а толку никакого. А вы года два постойте за прилавком — а большая часть из них будет стоять за прилавком — с вас всю спесь как рукой снимет, и так далее. И вы будете издалека здороваться, да шапку ломать. Вот тогда они узнают, кто такой преподаватель, а кто — продавец.
Может и узнают. А может, мы с Жилиным узнаем, кто такой бывший студент. И почувствуем, что жизнь проходит зря.
— Был я на раскопках с археологами, Володя, — меняет тему Жилин. — И случился там такой случай.
Приехали мы летом в небольшое село, как таковое. Разместили нас в спортивном зале местной школы. Ну, археологи, там, народ веселый, в этом-то отношении. Сразу же достали флягу на сорок литров, поставили брагу. Это чтобы к концу сезона, что совпадал с днем археолога, хорошо отметить. Вот.
Каждое утро, перед тем как пойти на раскопки как таковые, два человека выносили флягу на крыльцо, на солнце, чтобы брага быстрей поспевала. А как-то утром я на раскопки не пошел, и сказал ребятам, что вынесу флягу сам. Все ушли, я взялся за ручки, понес. Ставлю на край, на солнышко. И вижу только, как она бряк, и перевернулась. Вся брага разлилась. Я смотрю, и мне плохо делается, в этом-то отношении. Брага течет, впитывается в землю.
А тут прибегают два поросенка, и давай пить ее. Пьют, гады, и не давятся! Я подбегаю, давай их отгонять, самое. А они, недалеко отбегают, и уже пьяные, шатаются. Только я отойду, опять бегут, и пьют. Тут я испугался. Думаю, мало того, что брагу пролил, так еще и поросята отравятся и умрут, как таковые. Я опять их отгонять, вот, а они не убегают, ворчат на меня, хрюкают, к себе не подпускают. Тогда я беру палку, и гоняю их. Они бегут, визжат. А пьяные уже: падают, шатает их. Еле убежали…
А вечером археологи пришли. Ох, и мату было. Хорошо, следом какой-то генерал из близлежащей части приехал, привез ящик водки. Вот его и пили. А брагу эту в университете мне еще долго вспоминали…
Так, яркими мазками, в стиле палитры предутреннего сна, Жилин заканчивает разговор.
Кира
Начинается последняя на сегодня лекция. С дневниками работать интересно. Они молоды, не замутнены, полны энергией. Я пробегаю основные моменты темы, расставляю акценты, дополняю примерами, историями. Группа живет понятной любому преподу жизнью.
За первыми партами несколько человек, которым действительно интересно: ведут конспект, внимательно слушают, где надо кивают, задают вопросы. Ближе к дальней стене аудитории — середнячки. Эти слушают вполуха, конспект ведут, но небрежно. Их не заботит целостность написанного, поэтому часто отсутствуют некоторые темы. Ребята работают, но звезд не хватают.
За последними партами, на галерке, на камчатке, сидят откровенные раздолбаи, люди, которым нет дела до меня, дисциплины, и высшего образования в целом. Их цель — диплом. Причем, желательно как можно легче. Там разговоры, просмотры мобильника, разгадывание сканвордов и прочие извращения. Обычно я жестко пресекаю их деятельность, и, со временем, почувствовав авторитет препода, они начинают успокаиваться, перестают мешать.
Пока был студентом, сидел всегда за первой партой. Да и в школе тоже. Гораздо удобнее и практичнее. Но в основном из-за слов школьного учителя истории, Александра Борисовича. Он в свое время работал учителем в тюрьме. И на нашем уроке как-то обмолвился, что там за последними партами сидят униженные люди.