— Это пока вас не укачало, а потом сразу скиснете. С новичками так всегда бывает, — предсказал Колька.
Канат между лодками был коротким. Мотор поднимал волны, и наш «Пилигрим» то и дело зарывался носом. Колька сунул палец в воду и сразу определил, что наша скорость не больше двух узлов в час. Мишка сидел на спасательном круге на дне лодки и уплетал огромный бутерброд с ветчиной. Колька мрачно посмотрел на него:
— Зря ешь! Укачает.
Мишка испугался и положил бутерброд на скамейку. С моторки донесся ехидный голос Кардинала:
— Эй, на «Пилигриме», ноги не промочили?
Колька чуть не подавился Мишкиным бутербродом.
— Вы нам скорость сбиваете, — завопил Сашка Лопух. — Тащи вас на буксире.
Мы промолчали. Колька сидел на корме и делал вид, что рулит. А рулил-то Толя. Мы с Мишкой легли на дно лодки и смотрели в небо. Небо было синее-синее, как Зинкино платье. Солнце пекло. А потом вдруг появилась туча. Мишка лениво сказал:
— Сейчас дождь ударит.
Но мы плыли, плыли, а дождя все не было. Часа через два мы доплыли до леса, сразу стало прохладно, и захотелось есть, но мы с Мишкой крепились, боялись укачает.
Речка стала уже. Мы держались обрывистого правого берега. Там было глубоко, и течение медленней.
Интересно смотреть, как деревья уплывают назад, медленно-медленно, словно нехотя… Вот только есть нам очень хотелось.
— Здесь бы рыбку половить, — заорал Кардинал. — Тут подлещиков пропасть! Давай остановимся на минутку.
Толя сказал, что часа через два будет такое место, что все закачаются. Но Кардинал не мог утерпеть. Он забрался на нос лодки и начал забрасывать удочку. Но лодка шла быстро, и ничего не получалось. Потом крючок за что-то зацепился, и удочка согнулась. Кардинал завопил, как взрослый:
— Подсак!
Дернул, и леска оторвалась.
— Наверное, сазан, — застонал Кардинал.
Схватил удочку Сашки Лопуха и стал разматывать леску.
— Не трожь, — закричал Сашка и стал тянуть удочку к себе.
Кончилось это тем, что они уронили удочку в воду, и нам пришлось ее вылавливать. Хорошо еще, что наши удочки были с нами. Толя рассердился и пересадил к нам Кардинала, а к себе забрал Мишку. Это был тонкий ход. Толя знал, что мы Ваське развернуться не дадим. Ришелье сел на носу и демонстративно повернулся к нам спиной. И мы целый час с ним переругивались шепотом, чтобы брат не услышал. А когда он нам уж очень досаждал, мы нарочно попытали голос. Тогда он стушевывался и отчаянно шипел:
— Да тише-е… Тише-е… Подмазались к братеню, пилигримы несчастные… Вот за борт выкину!
Когда мы начали думать, что еще минута — и умрем с голоду. Толя причалил к берегу у двух высоченных сосен.
— Привал!
Все выскочили на берег.
— Без меня в воду не лазить, — улыбнулся Толя. — А если кто нарушит (и он посмотрел на Ришелье), отправлю домой.
Мы решили, что он просто так говорит. Ведь город был уже километров за сорок. Но в воду не полезли, хотя купаться ужас как хотелось.
Ришелье схватил Сашкину удочку и побежал в камыши.
Мы плотно поели, а Кардинал как залез в камыши, так и не вылезал. Только удочка свистела.
Здесь было отличное место для купания. Песчаная коса, и глубоко, по горло. Толя надул волейбольную камеру, и мы играли в воде в волейбол.
Мы уже все уселись в лодке, а Кардинал все махал удочкой.
— Погодите, клюет, — умолял он.
Дай ему волю, он так бы там и остался. Но, когда мотор затарахтел, он сразу прибежал.
— Смотрите, — похвалился он и вывернул карман, — какой окунь!
Окунь и вправду был ничего, с Мишкину ладонь.
Кардинал начал ругаться: вы, мол, поели, а о нем забыли, а у него в животе судорога.
— Приложи ухо, — лез он ко мне.
Я и приложил. Там что-то заскрипело.
— Правда! — согласился я.
— А ты не веришь! Я объявляю голодовку.
И Кардинал полез в мой рюкзак. Он умял десять пирожков с капустой, как один, и заныл:
— Разве это еда! Может, там еще что осталось…
И снова полез в мой рюкзак. Пришлось отобрать.
— Плевал я на вас, буду голодать. Скелет назад привезете! — пригрозил он и улегся па носу.
Я лег на дно лодки и заснул. Когда я проснулся, солнце уже садилось. По воде тянулись длинные тени, и река была похожа на тетрадь в косую линейку.
Впереди река разветвлялась на два рукава. Мы поплыли по левому.
— Василий, — закричал Толя и указал на правый рукав. — Вот где рыба настоящая водится. Там такие окуни!
— Давай остановимся, — оживился Кардинал и стал разматывать удочку. — Ну, на полсекундочки.
— На обратном пути, — ответил Толя. — Мы еще посидим на зорьке.