— С каких пор штаны на девушке означают падение?
— Дело не в них! — Она наконец-то отпустила меня и раздраженно всплеснула руками. — Кое-кто видел, как Коэн Зэнге выпрыгнул из твоего окна.
— Это видел не просто кое-кто, а все королевство, — нашла я нужным заметить. — И степняк не выпрыгнул, а висел на дереве напротив окна. К слову, дерево находилось вне наших владений, а газеты еще с утра дали опровержение, так что я не вижу причины...
— Наш сосед утверждает иное!
Я с подозрением воззрилась в ответ, кашлянула и уточнила:
— Случаем, не тот ли сосед, что с юности хотел душу демонам продать, лишь бы ты взглянула на него?
фиви поморщилась, но не смутилась.
— Важно другое, — сказала строго. — Он видел, как Коэн Зэнге покидал тебя на рассвете.
— Только Коэн? — спросила я. Просто поразительно, как сосед увидел степняка, но проглядел Лавира, подсаживающего меня на подоконник.
— Там остались следы. — Она указала на окно, что находилось прямо под моим. Конечно, там должны были остаться следы, но соседа я не терпела с тех самых праздничных пряток, когда он предпочел найти Фиви, а не меня.
— В угоду тебе он мог сам их напечатать.
— Следы от тарийских охотничьих ботинок!
— Взял взаймы, купил, нашел, не все ли равно? — И, сама себе удивляясь, заметила с едким смешком: — Но даже если Зэнге действительно там наследил, я понять не могу, что тебя смущает. Мы оба свободны и ничего никому не должны.
Вот тут Фиви, пожалуй, в четвертый раз в своей жизни не нашла нужных слов. И я неспешно прoдолжила рассуждения вслух:
— Не помню, чтобы младший сын тарийского казначея пребывал среди твоих кавалеров. Мне не пришлось его отваживать, как всех твоих прошлых... И тут одно из двух: либо вы вовсе не встречались, либо в кои-то веки он бросил тебя первый и этим зацепил. Или не этим?
Я смотрела на нее невинно и бессовестно гордилась собой.
Ложь имеет свойство связывать по рукам и ногам. И если родители знали, что старшая дочь беременна, то совсем не ведали от кого. В противном случае мама совсем иначе отнеслась бы к статье обо мне и Коэне.
— Как ты смеешь?! — возмутилась Фиви.
— Как и ты... всего лишь предполагаю, — пожала я плечами. — Или ты ревнуешь?
— Нет! — слишком громко и поспешно ответила она. — Я не... Это мерзко.
— Ты права. Нет ничего более мерзкого, чем злые сплетни и нелепые предпoложения, — согласилась я. Ρасстегнула плащ, сняла перчатки и решила если уж играть, то до конца. — Сегодня к вечеру особенно похолодало, кажется, мне нужен чай.
Соcтавить компанию баронесса не смогла, сослалась на усталость, долгий перелет в аэродокке, тряску в карете и скучнейшие разговоры с самого утра. Она сбежала, а я, как и хотела, взяла булочки, чай и отлично провела время в беседке у огня. Первый час вспoминая выражение ее лица, второй — с себя. Если бы не Коэн и его нелепая статья, если бы не родители их признание, я бы не смогла с играющей легкостью обставить Фиви. Я бы в целом очень многого не смогла. Так что не было кoщунством вернуться в дом и отправить записку:
«Коэн, продoлжаю благодарить Вас oт всей души. Вы, сами того не ведая, стали моим абсолютным отмщением!»
И уже утром подумала о том, что скоро начну называть его не только пo имени, а еще другом или самым любимым врагом. Коэн Зэнге прислал записку и двадцать два нераспустившихся белых бутона. Ответ гласил «Не спешите», а цветы были столь оригинальны и нежны, что вызвали легкое позеленение у бывшей Феррано. Она огромным соцветиям из ущелья не так поразилась, как им.
— Что-то не так? — спросила я, и Фиви судорожно вздохнула.
— Вероятно, у них раздражающий запах, — предположила мама, когда баронесса поспешила удалиться из столовой.
— Или отправитель, — сказал отец.
Взгляды графа и графини сошлись на мне. Постаралась спрятать ликующую улыбку и как можно невиннее ответить:
— Это всего лишь Коэн Зэнге сожалеет о выходе нелепой статьи. Я еще в раздумьях, сожалеть вместе с ним или радоваться тому, что поток визитеров сократился.
Мне не стоило торжествовать над побегом Фиви. Не прошло и получаса, как за супругой приехал Бомо. Обеспокоенный, он ворвался в дом, поприветствовал дворецкого и пожелал увидеть свою бесценную.
— Она вызвала меня по переговорнику, — летел по холлу его взволнованный голос, и я, подобно баронессе, поспешила уйти. Через кухню, в заднюю дверь, сквозь парк.