— Все необходимое мы возьмем с собой, — ответил он и улыбнулся.
— Не-е-е-ет!
— Таковы правила. — Его улыбка стала шире. — Но не волнуйся, помимо казанка у нас будет чайник, кружки, тарелки, ложки, которые понесу я.
— Без вилок, без салфеток, без скатертей? — Моему отчаянию не былo предела.
— Это дополнительный килограмм. Взвалишь его на себя?
— А стаканы? — с надеждой спросила я, шагнула ближе к столу и князю. — Стаканы для воды?
— Их легко заменит фляга. — Казан выпал из моей руки, гулкий звук разлетелся по коридорам дома. — И вот что, Орвей, возьми с собой приправы. Соль, перец и сушеный базилик будут хорошo сочетаться с вяленым мясом.
— Вяленым? Ни сырым, ни замороженным? — переспросила я. — А рыба?
— Лишний вес. — Варган сморщил нос, словно я упомянула нечто совершенно отвратительное. — Но если желаешь ее понести, используй двойню обертку.
Уныние и отрешенность, беспомощность и отчаяние завладели мной, когда я вернулась в комнату и пересмотрела наполнение своего рюкзака. И это вcе, что мы берем с собой? Ни двойных расчесок, ни заколок, ни домашних тапочек на каблучке, притираний для кожи и укладки волос. Никаких украшений, карточных игр или книг, три пары сменного белья, которое я ни за что не соглашусь носить, а вместо сладкого -несколько ложек сахара в чай. И казан.
Его принес все ещё улыбающийся Врас, он же, глянув на содержимое моего рюкзака, коротко бросил:
— Сахар нельзя. Можно только соль, перец, базилик. Сухой. Еще вам потребуется аптекарский набор, — заверил он и опустил на стопку белья тряпичный сверток с булавкой вместо застежки. — После восстанавливающих настоек вам вряд ли скоро потребуются чисто женские принадлежности, но на всякий случай я положил и их.
Я была уверена, меня невозможно сильнее смутить, но врач с расстановкой продолжил:
— Помимо прочего, там есть восстанавливающая настойка, успокоительное, противозачаточное…. — Мои глаза увеличились вдвое, Врас спокойно продолжил: — Пилюли от бессонницы, от расстройства желудка, от мужского недомогания… А, хм, нет, последнее вряд ли пригодится. В остальнoм все согласно перечню.
В мои подрагивающие руки перекочевал листок, испещренный названиями пилюль, показаниями к применению и противопоказаниями к нему же.
— И напоследок, — врач обнял пунцовую меня за плечи, заглянул в глаза, — наполните флягу водой с порцией восстанавливающей настойки. А Варгану добавьте успокоительного. Пригодится.
Нас никто не провожал, и я никого не хотела видеть. Слишком подавленная для лишних вопросoв и шокирующих объяснений, я села в пролетку степняка, пристегнулась по первой просьбе и беззвучно проследила за тем, как вороны разбежались и взмыли ввысь. В горах, где стоял дом степняка, было на порядок холоднее, чем в низине. И наступление осени здесь ощущалось сильнее. Часть деревьев уже потеряла листву, часть раскрыла зимние почки, у корней помимо последних летних цветов распускались первые морозные узоры. Прозрачное сияние солнца медленно наливалось желтизной, нарастало, разгоняя серый туман и промозглость. Завораживающе красивое зрелище. В другое время я бы обязательно им восхитилась вслух, но сейчас безучаcтно смотрела, пропуская красоту мимо себя.
— Орвей? — Варган, вот уже двадцать минут сидевший рядом в молчании, подозрительно покосился на меня. — Что случилось?
— Ничего.
— На тебе лица нет.
Я прикоснулась к щекам и ко лбу, удивилась чужой невнимательности и тихо ответила:
— Оно на месте.
— И все же у тебя неподходящий для похода настрой, — веско сообщил он. — Кто-то обидел?
Молчу.
— Орвей? — позвал степняк. — Орвей, у нас впереди долгий путь. И если ты сумеешь прямо говорить о том, что нравится и не нравится, мы сэкономим массу времени на решении проблем от недосказанности, — терпеливо объяснил он. — Итак. Тебя кто-то обидел?
— Ктo-то аптечку собрал, — произнесла с расстановкой.
— И что же устрашающего в ней было?
— Средство от головной боли, от бессонницы, от расстройства желудка, от детей… — перечислила я и замолчала. Почему-то прямо сказать, что меня возмутило, не получалось.