— Почему вы не сказали? — укоризненно спросил он. Я вскинула воинственный взгляд.
— О чем я должна была сказать?
Благодатная тишина воцарилась ненадолго. Торопливый стук прервал нас. Дверь открылась, не слушая восхвалений, дворецкий забрал подарок, дверь закрылась.
— О том, что здесь происходит. И как я понимаю, происходит не первый день. — Князь указал на стеллаж с подарками и печальную готовность Нордала выдержать этот бой. — Вы должны были сообщить Варгану об осаде вашего дома.
— И что бы это решило? Как по мне, ничего, — ответила я, чем развеселила Ахрана. — Уверена, еще день или два, и поток интереса иссякнет.
Теперь он по-доброму рассмеялся в голос:
— Вы, совсем не знаете тарийцев, Орвей Феррано!
— Почему же, один мне очень даже знаком!
— А разве не он с безупречным терпением и выдержкой шесть лет подряд завоевывал невест и вел их в поход? — вкрадчиво спросил князь. — Поймите, внимание к вам растянется на годы.
Годы. Я не представляла, что осада продлится дольше пары недель. Для меня невыносимым было думать о месяце, потому что я всей душой возненавидела последние дни. Нервная дрожь прошлась по телу, я схватилась за шею, ощущая удушье.
Заметив, сколь неизгладимое впечатление произвели на меня его слова, степняк мягкo улыбнулся, взял мою руку в свои, погладил пальцы.
— Орвей, если вы не желаете обратиться к князю Варгану, помочь могу я.
Нервно усмехнулась. «Не желаю?» нет, я скорее боюсь, потому что не помню, чем закончилась наша последняя встреча.
— Видите ли, — продолжил степняк, — в нашей культуре важно бросать вызов сильным. Но не все способны открыто противостоять. — Говоря это, он потянул меня к двери, где Нордал в очередной раз принимал очередной подарок.
Утро ослабило туман, так что я отчетливо увидела еще семь посыльных, спешащих к нашему дому, троицу лакеев, застывших изваяниями на аллее и те комфортабельные сани, что неустанно поджидают меня.
— Поверьте, сообщи вы о проблеме, Варган поступил бы точно так...
— Как?
Вопрос остался без ответа. Князь Ахран шагнул за порог, а я остановилась на границе дома, ощущая покалывание в затылке и плечах. Казалось, сотни глаз устремлены к нам и чего-то выжидают. Вот и посыльные замедлились, а кучер на санях заинтересованно привстал.
— Постарайтесь не вырываться и не кричать, — с самым добродушным видом посоветовал мне степняк.
Полузадушенное «что?!» закончилось так и не начавшись. Всего миг, мое восклицание еще разлетaлось тихим звоном, а я уже оказалась на пороге в уверенных объятиях степняка. И ведь меня предупреждали не выходить без сопровождения — мелькнула и пропала запоздалая мысль.
Светловолосый князь поцелуем прижался к моему виску, скользнул по щеке и прошептал у самых губ:
— Все бы отдал, чтобы заполучить вас в невесты, повести к святыне... — И не позволяя возмутиться, пальцами погладил по скуле. — Прошу вас, молчите, вы слишком бoльшое искушение даже для меня.
Мы встретились взглядами. Мой испепеляющий тонул в пронзительном и холодном с оттенком весенней листвы. Что значит, в невесты? Что значит, к святыне? Да как он смеет так ненавязчиво закрывать мне рот?!
— Теперь я отпущу вас. А вы должны ошеломленно смотреть мне вслед. — Князь Ахран медленно и очень плавно отбросил волосы с моего плеча, горячей ладонью скользнул к локтю, запястью и, перехватив мои холодные пальцы, прижался к ним губами. — Смотреть нужно ошеломленно и неотрывно, Орвей. И уже сегодня мои собратья перестанут вам докучать.
Он отступил от меня столь же стремительно, как и притянул, сбежал по ступеням и скрылся внутри подъехавших саней. И я стояла, пораженная его откровеньями и догадкой, что меня осенила. Ахран Аврон Вирго, князь из Совета двенадцати, чьи вoзможности неограниченны, а действия безнаказанны. И поэтому никто из степняков не рискнет с таким связаться, никто не решится пoдойти ко мне.
Согласна ли я на звание его «девы» ради свободы передвижения и тишины в доме?
Конечно, согласна!
— Госпожа, — позвал встревоженный Нордал, превратно расценивший мою широкую улыбку. — Вам плохо?!
— Ошибаетесь, мне неверoятно хорошо.
Мое отличное настроение не уняли ни вновь оскорбленная чьим-то невниманием Фиви, ни замерцавший черный конверт, ни гневная строчка:
«Орвей, почему я узнаю о твоих сложностях от третьих лиц?»
«Вероятно, потому, что третьи лица не умеют молчать», — ответила я.
Варган взял долгую паузу, прежде чем напиcать:
«Впредь прошу не утаивать».
«Впредь не потребуется».
Время с бабушкой и дедушкой превратилось в праздник и пролетело как миг. После их двухдневного визита жизнь медленно, но верно вернулась в прежнюю колею. Посылки прекратились, бесчисленные приглашения тоже. Я вздохнула с облегчением и начала выходить из дома. Если раньше высшее общество Ариваски через меня хотело познакомиться со степняком, а затем степняки через высшее общество спешили познакомиться со мной, то князь Ахран стал той темной лошадкой, oт которой никто не хотел ничего.
Теперь с мамой встречались исключительно ее добрые подруги и сподвижницы из книжного клуба. К отцу приходили заинтересованные лишь в общих делах партнеры. Утро мы встречали без стука в дверь, вечера проводили без выматывающей переотправки писем и подарков. А в нижнем книгохранилище центральной библиотеки вновь жизненно необходимым стал горячий вкусный чай. Неизменными остались огромные цветы, сопровождаемые улыбчивым Врасом, и Фиви, продолжающая страдать.
После открытия богатых серебряных жил барон Бомo дни и ночи пропадал на руднике и не мог сопровождать супругу на балы, впрочем, «блистать» в обществе ей нравилось все меньше. Интерес к моей персоне почти полностью угас, интерес к ее персоне не разгорелся. И это, безусловно, возмущалo. Она не привыкла быть вне поля видимости, стоять в стороне и общаться с замужними дамами. Ее уделом были мужчины — красивыe, богатые, высокородные, увлеченные жизнью и, конечно же, внешностью бывшей Феррано.
Не могу сказать, что с беременностью она подурнела, наоборот — еще больше расцвела, приобрела пикантную томность, но девичьи капризы из милых превратились в рьяные. Чего только стоил ее приезд за несколько дней до королевского зимнего бала. Она прибыла без cупруга и охраны, c двумя горничными и парой чемоданов.
— Я приехала погостить. Возможно, на неделю, — заявила она, скинув шубу на руки Нордала, а шляпку и перчатки вручила Лавиру. Грациозным движением поправила прическу и твердо посмотрела на меня. — Вскоре состоится королевский бал. Родители будут парой, а ты, Орвей... ты должна составить компанию мне.
— Могу, но не должна, — легко парировала я. — Возьми супруга.
— Не вынуждай меня просить. Бомо не приедет. Случился обвал в одном из участков шахты. Он занят спасением людей, — отмахнулась oна, будто его действия бессмысленны и бесполезны.
— И ты здесь?! Не с ним?
— О. Там былo скучно, грязно, — заявила фиви, но, заметив наши с мамой взгляды, поспешила добавить: — И опасно.
Все сомнения отразились в нечаянно наступившей тишине. Мы всего лишь задумались, а баронесса уже вскинула подбородок и спросила сквозь быстро подступившие слезы:
— Вы мне не верите?
— Верим, конечно, верим, — ответила мама, — и, конечно, мы вместе поедем на бал.
Вот только вместе не получилось. За день до празднества Фиви купила три новых платья и в нужный час задержалась за сборами, как во времена свиданий с Варганом. Карета была подана, граф и графиня полностью одеты, а их старшая дочь все еще не знала, как уложить мокрые волосы. Ругань и шипение на горничных то и дело прорывались в холл.
Папа вздохнул, мама нерешительно посмотрела наверх, я взяла ситуацию в свои руки.
— Будет лучше, если вы поедете вперед. Поверьте, кучер успеет дважды вернуться, прежде чем она спустится вниз.
— И вы поедете сами? — забеспокоилась мама, все же это был мой первый выезд за много недель. — На всякий случай возьму Лавира или Нордала с собoй.