Юноша беспрекословно метнулся к сумке. Немного погодя послышалось змеиное шипение — спутники делили лежанку. Оно переросло в ругань, но вскоре стихло — я не успела даже пригрозить им проклятьем.
— Рада, — донесся смущенный шепоток Всемила, — а ты обезопасишь нас от врагов?
— Предлагаешь сторожить сон двух здоровых бугаев?
— С помощью волшбы, — уточнил Лис.
— Поздно уже, не разберу чар в книге.
— А без книги? — единогласно.
— А без книги я вам такого наворожу, что и врагов не понадобится, — разоткровенничалась я. — Почему бы вам не совместить приятное с полезным? Дежурьте по очереди. Костер, так и быть, разожгу, и вам не придется рвать несчастное одеяло на клочки.
После повторного спора Лис покорно встал и ушел за хворостом. Я же вспоминала чары негаснущего пламени. Они получались вполне сносно — годы обучения чему-то да научили. Главное — поджечь именно ветки, а не кого-нибудь из нас.
Огонек родился хиленьким, песочно-рыжим. Он трепетал на ветру; словно блоха, метался по веткам; в нерешительности замирал. Но потихоньку разрастался. Его острые лепестки согревали.
Спутники сговорились о карауле, любезно оставив меня в покое и сказав напоследок: «Пускай спит».
Да вот боги, как назло, забыли послать хотя бы крохотную дрему.
Мошкара оказалась куда живучей, чем я предполагала. Всю ночь она ползала по конечностям, стремясь поселиться во всклоченных волосах. Жуки щекотали лапками ноздри, забирались в рот. Раздражала тяжелая песнь ветра и трескотня костра. Лис изредка подкладывал новых веточек, и огонь поглаживал их, хрустя от неистового наслаждения.
Затем уставшего варрена сменил князь. Он, заняв почетную должность, тяжко вздыхал, громко дул на ладони, зевал во всё горло. Короче говоря, надоел до зубного скрежета. Я не выдержала и присела рядом со Всемилом.
— Не спится? — миролюбиво поинтересовался тот.
— Угу. Куда мы направляемся?
— Знаешь, — князь приблизился к огню, почти касаясь его кончиками длинных волос, — я думаю, правильнее всего — пойти к родителям. Уж они-то решат, что делать с мятежниками.
Не лишено смысла. В столице да при родителях-князьях мы точно не пропадем.
— По вкусу новая жизнь?
Я укуталась в простынь, будто гусеница — в толстый кокон. Снаружи торчало одно лицо.
— Не особо… Вчера я был любимым правителем, а сегодня? Беглец, который вынужден терпеть присутствие жуткого варрена и издеваться над беззащитной девушкой.
Я чуть не зарделась от приятной характеристики. Не «ненормальной особой», не «безрассудным подстрекателем», не «бесполезным существом», а над девушкой. Оказывается, я беззащитна. Ну-ну. И невинна до одури. Ешьте, что дают, как говорится.
— Кстати, насчет варрена, — заговорщицки продолжил князь. — Как долго ты его прятала? Он угрожал расправой?
— С того самого дня, как сбежал, — призналась я. — Нет, ничуть. Всё по обоюдному согласию.
Пришлось кратко, не вдаваясь в постыдные подробности, поведать Всемилу о знакомстве с Лисом.
— Он же воришка… — пытался вразумить меня князь. — Нес ахинею про спасение… А глаза горели, ручонки дрожали… Говорят, пару сокровищниц очистил перед нашей. И мы б не поймали, если б днем не сунулся. Чистый безумец.
— Кого спасти-то собирался?
— Да бес его помнит. Небось обычный набор ворюг: братишку, сестренку, изголодавшихся и несчастных.
— Может, он и не врал, — заявила я, разминая онемевшие ноги
— Любишь людей?
— Варренов, — поправила я. — И их тоже — нет.
Вдалеке заухала сова. Я встрепенулась, но успокоилась, погрузившись в пляску рыжего с золотыми вкраплениями костра.
Утром всё изменится: будет раскалываться голова, свербеть в носу и жечь горло. Пока же так хорошо и уютно, что не хочется и думать о сне.
— Ты знаешь какие-нибудь легенды о ваших краях? — любопытно вопросила я.
— Да их много, — Всемил почесал лоб. — Так и не вспомнить.
— А я слышала сказки о существах ростом в три сажени. — Я придала голосу загадочности. — Якобы они пожирают несчастных путников, забредших в их пещеры. Надвое раздирают туловище и щелчком раскалывают голову.
— Великаны? Читал где-то, глупости. Если они такие высокие, то почему не видно их макушек? Это как с вивернами. По легендам — были, а на деле — никаких доказательств.
— Ну-у, не скажи-и, — провыла я. — Вдруг спят? Великаны. Виверн-то явно не существует.
Всемил лукаво посмотрел на меня, я недобро прищурилась в ответ.
И вдруг, прерывая умиротворение, на колени что-то спрыгнуло. Вцепилось острыми когтями в кожу, взвыло бесовским гласом. Я завопила от ужаса. Отшатнувшийся Всемил чуть не рухнул в костер. Лис подскочил и, широко распахнув глаза, выставил нож, готовясь к атаке.
— Что случилось? — гаркнул он.
— Не знаю, — я дрожала. — Что-то… Кто-то… Оно уползло…
Не так далеко, как хотелось бы. Рядом со мной, навострив уши, вздыбилось жуткое, черное чудище с длинным мышиным хвостом.
Спутники хохотали до слез. Около меня сидел кот. Кот по имени Кот. Животное решило, что угроза миновала, поэтому облизывалось, выгибаясь и вытягивая вперед левую лапу. Как он нашел нас в глуши? Отвратительное, мерзкое создание!
Но кот, потершись о мой «кокон», заурчал с такой нежностью, что у меня пропало желание подвешивать его за хвост.
Вот и собралась компания. Так тасует карты богиня судьбы. Если чародейка, то с котом. Если лес, то мрачный. А если я, то с целым ворохом личных неудач.
Вспомнилась песенка про веселого утопленника, любимая деревенскими детишками. Теперь я понимала его радость. Он уже умер. Ему нечего терять.
До утра мы не уснули. Мужской пол, состоящий из трех разномастных, но одинаково противных существ, долго насмехался и «пугал» меня. Я, взбесившись, пригрозила шутникам испепелением, но те растеряли веру в «могущество чародейки». В итоге я, как любая приличная девушка, просто обиделась и показательно ушла спать за соседние кустики. Вскоре, вздрагивая от шорохов и промерзнув до костей, решила, что на первый раз негодяев можно и простить.
А после рассвета сбылись худшие предсказания: глаза горели от солнечного света, звуки приносили нестерпимое желание утопиться, а непрерывное чихание вызвало новый припадок хохота у спутников. Вдобавок голод стучал по ребрам огромной костяной ложкой.
Хоть кто бы поинтересовался здоровьем. Нет, вру. Интересовались.
— Как себя чувствуешь? — ко мне присел встрепанный Лис.
— Плохо, — со слезами пробормотала расчувствовавшаяся я.
— М, это хорошо, — бездумно покивал варрен, не вслушиваясь в моё нытье. — Как обстоят дела с завтраком?
— Мне откуда знать? — подбоченилась я.
— Ну, ты — женщина, — Лис выдал глупую улыбку. Ему поддакнул сосредоточенный Всемил, пытающийся скатать простынь в трубочку, которая бы влезла в сумку.
— А вы — мужики, — парировала я. — Бесполезные, между прочим. Я вам из грязи стану готовить?
Лис пожал плечами и куда-то ушел.
— Как ты вообще умудрилась их туда впихнуть? — пыхтя, вмешался князь. — Это же невозможно!
Ха! Я знавала девушку, которая в своих прелестях умудрялась носить мешочек с деньгами. Увесистый мешочек. В маленьких прелестях.
При беглом осмотре выяснилось, что Всемил растерял былой лоск. Под белоснежной кожей глаз залегли сероватые тени, в волосах затесались опавшие листья. Предполагаю, что и мне далеко до столичных див, но, пожалуй, не будем о грустном.
— И всё-таки… Я безумно хочу есть, — канючил князь. — Какие будут предложения?
— Предлагаю съесть кота. — С этими словами я примерилась к лежащему на пеньке зверю.
Тот неторопливо приподнял морду от хвоста, который усердно пожевывал мгновений так с сотню. Взгляд выражал обиду, и я, пристыдившись, погладила кота по шерстке.
Вопрос питания оставался открытым. Нет, конечно, съедобны и грибы, и травы, и некоторая листва. Но при дождливой погоде и без котелка готовить я могу разве что в сложенных лодочкой ладошках.