За кого они меня принимают? Чесноком отгоняют злых духов. А я бы и рада отогнаться, но кто позволит?
— Ведьма, не двигайся, — обратился главный дружинник, почесав козлиную бородку.
— Меня принципиально не замечают? — в никуда вопросил Лис.
— Признавайся, — продолжил главарь, — что ты собиралась сотворить с князем Лерейского княжества?
— Да сдался он мне.
— Но ты и твой подельник-вор обманом вывели его из родных краев и повели в столицу. С какой целью? Или столица — уловка?
Значит, со стороны бескорыстная помощь выглядела обманом? Подельник? Хоть хохочи, право слово!
— Князь сказал, дескать, ты, нечистая, ворвалась в его покои поздним вечером без особой на то причины и заявила об охоте на него.
— Как это без причины? — праведному гневу не было предела. — Во-первых, в моем доме буйствовал ведьмак!
— А почему она говорит о себе в третьем лице? — хихикнул кто-то справа от допрашивающего.
Осмотревший дружину варрен втянул ноздрями воздух и, забыв о нарастающем скандале, откинулся на гору старой одежды.
— Да нет! — рявкнула я, ударяя себя ладонью по лбу. — Ведьмак. Он убивал живущих в доме, хотя казалось, что те умерли сами. Князь должен знать о смертях. Я отыскала убийцу, поэтому пошла ко Всемилу…
— И обманом вывела его из терема? — напирал главарь.
Внутри вспыхнул костер подобный тем, какие изображены на причудливых гобеленах о божественном суде над ведьмами.
— Нет никакого обмана! А вы наверняка вместе с заговорщиками!
— С кем? — В маслянистых зрачках стражника появилось непонимание. Он оперся на воткнутый в трухлявый пол меч.
— Вот и во-вторых. Стража обсуждала убийство князя, — я гордо вздернула подбородок. — Я слышала, и сколько угодно убеждайте меня в обратном, но так оно и было!
Возможно, в свободные дни дружинники подрабатывали лицедеями и умеючи изображали искреннее удивление, но скорее всего открывшаяся истина оказалась для них неожиданностью. Все разом обернулись к белобрысому остроносому пареньку, который стоял в уголке и расковыривал прыщик на переносице. Лицо худого юноши вытянулось.
— Она лжет! — тоненько вскрикнул парень знакомым мне писклявым голосом. — Зачем нам убивать князя?
— Вот и я не знаю, зачем.
Я погрозила столпившимся на пороге стражам почерневшим кулаком. Все руки извозила в грязных, пыльных кучах, пытаясь отыскать хоть что-то, способное помочь.
— Объясняйся, ведьма, — главарь с трудом вытащил застрявший меч из половиц и направил на меня.
— Я случайно подслушала их разговоры про яд, про смерть…Якобы толку от него нет, помрет — и ладно.
— Те?! — Юноша усердно замотал сальными волосенками. — Лжет она, не говорили мы о князе.
— А о ком? — устало уточнил главарь, растеряв былую прыть.
— Дык о скорой кончине Ждана. — Мальчишка отчаянно зажестикулировал, распаляясь сильнее. — Тот ещё гаденыш: родители подсадили в первые стражи, а он себе кошелечек набивал да всякие несуразности приказывал. Но как веревочке не виться, это… Короче, траванул его кто-то. Вот я и боялся, что Всемил обвинит нас. Ну, мы ж обрадовались и причины к нелюбви имелись.
В путаных объяснениях мальчишки я не разобралась, но мальчуган выглядел уверенным. Неужто отрепетировал речь?
— Постой, — я приподнялась на локтях — дружина напряглась, — говоришь-то ты красиво, но слабо верится.
— Ты ведьма, — юноша насупился, — а пытаешься выставить виновным меня. Это правда, Ждан того… умер, и известие пришло вечером. Мы и побежали к князю, а тот не отвечал, хотя точно находился у себя. Мы того… испугались, вдруг плохо человеку. А в спальне — пустота. Только простыня какая-то висела из окна. Ну а разве князь полезет оттуда, если есть дверь? Эта сомнительная чародейка исчезла той же ночью, недавно сбежал варрен… Ну мы и поняли, что они — похитители. Потом разослали наших по селеньям и городам. Она хотела его убить!
Парень перешел на крик, от которого закладывало уши. Я окончательно запуталась и теперь хлопала ресницами, пытаясь сопоставить картинку услышанного тем вечером со сказанным сейчас, чтобы найти крайне необходимые нестыковки. Всё, к сожалению, получалось довольно складно.
— Значит, врешь ты, ведьма, — подведя неутешительный итог, бородатый главарь обратился ко мне. — Не волнуйся о своей участи, тебе осталось недолго травить людям жизнь. Ошпарим святой водицей, ты и признаешься. Эй! — он крикнул кому-то снаружи. — Готовьте бадью с кипятком.
В висках застучали молоточки. Липкий ужас опутал тело. Несколько долгих мгновения я была готова растерзать стражников, уничтожить их, спалить. Наваждение показалось разумным. Кровавая пелена покрыла глаза. Сердце замедлилось, опутываемое паутиной из темноты.
Но тут в сарай вошел донельзя смущенный Всемил. Отмытый, причесанный и переодетый князь знаками приказал дружине опустить оружие, а после безрадостно заявил:
— Несчастья в том доме действительно происходили. Она не лжет; я — глупец, потому как поверил её словам, не разузнав всех деталей.
— И мы не будем их убивать? — возмутился главарь. — Но она едва не подожгла нас. Бесовская девка!
— Ничего подобного! — вставила дрожащая от слабости я. Мрак рвался наружу. — Я вас остановила!
Всемил повторил приказ.
— А что делать с беглым воришкой? — стражник вынужденно убрал меч.
— Считайте, он отпущен. Кроме того, пусть будет уверен, я отплачу по чести за его помощь.
— В твоей щедрости нет никакой нужды, — скрипя зубами, с невероятной неприязнью произнес Лис.
— Есть, — коротко бросил Всемил. — Рада, нам необходимо поговорить.
Он поманил меня, а я, шипя вполголоса: «Я — не неудачница», выползла из затхлой комнатки навстречу солнцу.
Князь уверенным шагом, в который вернулась былая осанистость и властность, завернул за угол. Я поспешила за ним.
Как можно было всполошить князя (а вместе с ним — целый город, испугавшийся за жизнь всеобщего любимца) на побег, успеть дойти практически до столицы и узнать правду по чистой случайности?
Все карты против меня. Как же колотится сердце. Органы тлеют. Крутит в животе. Тьма, кыш отсюда!
Я перевела сбившееся дыхание. Во рту появился солоноватый привкус железа.
Лис прав: я уничтожу себя самостоятельно. И, кажется, изнутри.
И напоследок, не привыкайте к ведьмам. Они переменчивы
«Не переживай. Всё наладится».
— Какие-то тайны, князь? — я с ногами уселась на лавочку, туда же плюхнулся и Всемил. — Хочешь лично прикончить меня?
— Не городи глупостей, — он задумчиво потер переносицу. — Дивная выдалась прогулка, не так ли?
— Не дивная — дурацкая. Простишь безмозглое существо?
Лавка за утро нагрелась лучами по-летнему палящего солнца. Весна, не успев укрепиться во владениях, трусливо отступала. Лучи били по глазам, я щурилась. По щекам скатывались редкие слезинки. Всемил решил, будто причина рыданий в раскаянии — наивный какой — и прижал несопротивляющееся тельце к груди.
— Да не обижался я. Не переживай, — баюкал он меня. — И совсем не ради этого позвал.
Я испугалась. Только бы не предложение о замужестве — второй раз промолчать вместо отказа не удастся. Тем более, будучи зажатой в захвате князя. Придушит и не заметит.
Поудобнее уткнувшись в чистую рубашку — вылезти не удалось, — я проскулила:
— Но для чего?
— Каковы твои планы на дальнейшую жизнь?
Началось.
— Я не буду рожать тебе наследников, — зажмурившись, отрезала я.
— Как скажешь, — изумленно сказал Всемил. — Ты, видимо, не так поняла. Мы однажды заводили этот разговор, но я повторюсь: чем ты собираешься заниматься дальше? Уедешь или останешься у нас?
— После случившегося ты не огородишь Капитск от ведьмовского присутствия?
Я как-то усомнилась в благоразумии князя. Уместнее разместить сотню оборонных башен, развесить на заборе косы из чеснока и асафетиды. Я — рассадник неудач, от подобных людей стоит прятаться за рвами, полными ядовитой воды.