Спичка запылала ярким рыжеватым пламенем. Огонь перекинулся на факел, и тот мог осветить, казалось, всё помещение. Но нет, когда мы прошли внутрь, то поняли, что света едва хватает на локоть-другой обзора.
— Темно, как в задн… — начал было Лис, но получил от меня затрещину и замолк.
— Пойдемте? — Я учтиво уступила ход спутникам.
— А сама? — В голосе Радислава появилась настороженность.
— Лезть вперед мужчин неприлично. Должно же быть уважение.
— Раньше тебе отсутствие оного не мешало. Признай, ты трусишь.
— Не-ет.
Тут на плечи резко опустились чьи-то руки. От неожиданности я завизжала. Лис с Радиславом довольно рассмеялись и, взяв меня под локти, потащили по узенькому проходу.
Через тоннель, заваленный булыжниками, пришлось прорываться боем. Где-то дорога была засыпана грудой камней, но те отодвигались кряхтящими от усилия спутниками. Где-то путь зарос паутиной, крепкой и упругой, которую смог порвать лишь наточенный меч охотника. После я долго отплевывалась от налипших на лицо серебряных нитей и молила богов, чтобы рядом не оказалось их создателя.
Чем глубже мы заходили, тем больше я ощущала странное недомогание. Чувство подавленности, угнетения, никогда ранее не посещавшее меня, и от того — непонятное.
Внезапно лаз оборвался, перейдя в зал — во всяком случае, я решила, что это именно зал. Округлый, пустой, наполненный холодом и тяжелым воздухом. Я все-таки зажгла огонь в ладонях и начала осматривать стены, в то время как мужчины — центр. Моими находками стали разве что трещины на ледяном камне, полном миллионов молочных прожилок. Как подтеки молока.
Спутникам повезло больше.
— Ничего себе! — воскликнул Лис.
— Вот это да… — присвистнул Радислав.
Я отыскала смутное очертание того, чему они восхищались. Нечто широкое, размытое. Пришлось подойти ближе, чтобы воочию убедиться, что глаза не подвели.
Громадная — в два человеческих роста — статуя виверны, выполненная из черного мрамора, выглядела невероятно реалистичной. Лис боязливо провел по изгибам длинного хвоста, оканчивающегося стрелой. Лапы зверя, короткие, трехпалые, отличались массивностью и длинными когтями, словно вцепившимися за землю. Каждая чешуйка на широкой груди была идеально вырезана умелым мастером. Узкая морда с широкими ноздрями и раскосыми глазами смотрелась ехидно, а маленькие ушки, напоминающие беличьи, — смешно. По гребню виверны волной проходили короткие колючки.
— Как живая, — шепнула я, обводя пальцем чешуйки.
— И не предполагал, что они такие. — Голос Лиса преломился от изумления. — На гобеленах иначе. Мельче, страшнее.
Варрен прекрасно осознавал, как близок к отгадке. И я понимала его. Символ Галаэйи — виверна, здесь. В пещере, где по пророчествам спрятано спасение для увядающего государства. Почему ни один путник до нас не ворвался сюда? Не смог? Не нашел дороги? Не был достаточно смел?
— С чего ты взял, что это настоящая виверна? — Радислав рассеял грезы Лиса. — Её так видел скульптор.
— Возможно, ты прав. Или они вообще никак не выглядят, ибо их не существуют, — мямлил друг, как не свой, обходя виверну кругом.
Мы долго осматривали статую, но так и не узнали, откуда в глубине гор столь реалистичная красота. Я забралась по голове виверны, опираясь на острые шипы, и, перевесившись, потрогала массивную челюсть зверя. Выпирающий верхний ряд крепких, идеально выточенных зубов вселял уверенность в то, что будь ящер живой, он бы с легкостью прокусил трех наглецов разом.
— Шикарная, — напоследок вздохнула я, спрыгивая с шеи. — Представляю, каковы они в бою.
Ребята согласно промычали. И вдруг Лис напрягся, прислушался. А после выхватил с бедра клинок и метнул его практически около моего уха. Я отпрыгнула и пролепетала:
— За что?
Радислав шикнул и, указав за мою спину, вытащил меч. Я пустила огонек назад.
Вот и хозяин паутины. В трех локтях от меня на земле корчился в последних муках паук размером с поросенка. Его тонкие длинные жвала разжимались и сжимались, изо рта лилась слизь. Шарообразное тело пронзал кинжал Лиса. Радислав подошел к твари и распорол её толстое мохнатое брюхо. Паук разжал челюсти и опал.
Я хотела рассмотреть его получше, но Лис схватил меня за шиворот.
— Потом. Вдруг он не единственный.
Радислав уже обходил залу с мечом наготове. Рывок, и он насквозь проткнул похожую тварь, прижав её башмаком, и снял с острия.
Я заметила третьего паука. Повела плечами и, не придумав ничего лучше, запустила в него ком света. По лапам к туловищу разошлись рыжие лепестки. Паук забился в судорогах и беззвучно умер.
Безмолвные сцены расправы вызывали некий страх. Когда поверженное существо орет — это как-то понятнее, разумнее. Чем так. Разинув пасть и уставившись в темный потолок многогранными глазами.
Радислав с Лисом настороженно осматривались. Я всё же присела к первой убитой твари, вляпавшись каблуком в липкую жижу, вытекшую из её живота. Нет, ничего особенного. Обыкновенный паук. Но его размеры…
Внизу закопошились собратья убитого. Куда меньше его, с половину ладони. Они влезали по сапогам, заползали на штанину, но угрозы не представляли. Разве что если покусают. Бес знает, какой у них яд. Я передернулась и попыталась вспомнить какую-нибудь полезную волшбу. Но Лис уже подзывал к себе. Растоптав скинутых пауков носком сапога, я ушла.
За спиной виверны отыскался новый проход, куда шире и чище первого. Любопытство подогревало кровь, об остановке и усталости после встряски с пауками мы позабыли. Развилки, заваленные дорожки, тишина, саднящие ступни. Изредка потухающий факел, который приходилось менять — повезло, что те встречались во многих ходах, и они не отсырели за века забытья. Но мы шли, позабыв обо всем. На пути попалось ещё четыре паука, доходящих мне до колена. Они были неуклюжие, медлительные, и Радислав с Лисом убили тварей быстрее, чем те успели атаковать. Один, правда, пустил в нас паутиной, но путы легко порвались.
Пыл испарился, когда дорогу преградила дверь из цельного куска мрамора, покрытого рунным текстом.
Я рассматривала причудливые узоры, пока Радислав пыхтел и пытался подцепить глыбу мечом. Увы, между ней и стеной проглядывалась едва различимая щелка, в которую лился красно-желтый, как солнечный, свет. Лис облазил все углы в поисках потайного рычага, но впустую.
— Здесь что-то написано, — вынесла я вердикт. — Но, хоть убейте, не прочитать, что именно.
— Чужой язык? — Лис присел рядышком.
— Наш, но древний. Столетия четыре как не в ходу. Меня ему учила ведьма… Но бегло… И написано неразборчиво…
— Ну-ка. — К нам присоединился Радислав.
Он поводил подушечкой указательного пальца по надписям, прикрыл веки, ощупал круги. Потом глубокомысленно изрек:
— Целый сказ. О том, как дружны были людские народы с чужеземцами, как поссорились давным-давно из-за разрушительной жадности, и как боги оградили мир от разрушительных войн огромной каменной стеной — горами. А защитниками стены поставили яростных виверн, которыми пожертвовали варрены. И что ходы охраняют грозные многолапые монстры, чья слюна разъедает кости. Это пауки, что ли? И ничуть не грозные, видать, усохли за столетия. Так… Ерунда… Сказки… Проклятья… Во, в конце говорится, что пройти сможет тот, кто принесет кровавую жертву.
— Так и сказано? — усомнилась я.
— Почти. «О, путник, ты разрушишь то, что путь твой преграждает, кровью». И всё в таком духе.
— Ты и языки изучал?
— Увлекался в юности.
Он отряхнул ладони и поднялся, давая понять, что не намерен продолжать беседу. А я запоздало додумалась, что продолговатая выемка на камне, которая ответвлялась на тоненькие лучики, является всего-навсего каналом для жертвоприношения.
— Попробуем?
Привычно достала ножик.
— Опять себя гробить будешь? — возмутился Лис. — Меня и так твое заляпанное бурым лицо пугает. Нет уж, дай попробовать, каково это.
Я оглянулась на Радислава. Тот не изъявил охоты поделиться кровью, и оружие перешло в руки Лиса. Друг долго примерялся к каемке на мраморе, но наконец-то отважился и полоснул по середине ладони.