Преодолев пятнадцать метров и забравшись на скалу, не рискуя смотреть куда-либо, кроме как перед собой, я позволил себе несколько минут, чтобы отдышаться. Там, внизу, где голосил тысячью звуков зелёный массив, жизнь кипела и бурлила. Казалось, что если прямо сейчас я разбегусь и сигану в эти затуманенные волны, то непременно смогу всплыть, рассекая руками море зелени.
Дальше все выглядело несколько проще. Преодолев полосу джунглей до противоположного края, осмотрел то место, где недавно был героем и спасителем: справа необычайно голубое озерцо, левее полоса белого берега, ещё дальше, концентрическими кругами расходятся заросли. Недостроенная изба на берегу сейчас идеально соответствовала моим планам. Слишком много чаяний, для бредущего в темноте слепца. Теперь следовало обогнуть остров среди скал по правому перешейку, тогда я окажусь у того места, где вчера соорудили подъемник непрошенные гости.
Иногда пробираться сквозь растительность было сложно, приходилось работать томагавком, но очень аккуратно, чтобы не рассыпалась торба за спиной. Как и ожидал, гости не могли передвигаться по воздуху. По своей глупости, они оставили после себя настоящую просеку. Прежде чем ступить на дорогу, ещё раз взглянул на обжитое место. Где-то там сейчас ползает женщина с глазами змеи. Быть может, к моему возвращению она поглотит всех тех, кого я знаю. Знать бы, для чего?
Что удивительно, здесь почти не было живности. Я шел по удобной дороге, если можно так назвать участок джунглей, расчищенный от растительности. Вероятно, мое укромное место облюбовали враги. Когда ведьма доделает свое черное дело, без шума и пыли, сюда придут ее подопечные. Именно этим планам я и решил помешать. А ещё спасти свою душеньку от астральных терзаний. Неспроста на лбу клеймо. Оно не заживает, но и не кровоточит. Постоянно зудит. Не самые приятные ощущения.
Неожиданный треск сучьев заставил меня вздрогнуть и застыть на месте. Несколько секунд ничего не происходило. Внимательно осмотревшись вокруг, я двинулся дальше, как некое шестое чувство заставило меня посмотреть вправо. Я готов поклясться, никого там не было и вот, возвышается трехметровая туша великана. Все с таким же обвислым телом, как и все его сородичи, этот был абсолютно лыс. Странное отношение к этим существам все же нашло более точное определение в голове: кожа на них накинута, как бесформенный балахон. И вот они, страшные и инородные ходят по этому миру, распространяя какую-то странную истину, используя неизвестные нам силы.
Без резких движений, я повернулся к уроду лицом, готовый в любой момент дать деру. Но он стоял молча, смотря мне точно в то место, где красовалась алая метка. В конце концов я не выдержал и решил идти дальше, но он меня окликнул. Слово разобрать не удалось, слишком уж странным был звук.
— Что? — поняв, что рвать в клочья сию же секунду меня не будут, я осмелел и тут же столкнулся с каким-то невыносимо искренним взглядом.
В глазах великана было счастье. Радость. Я смотрел и понимал, что если сейчас сквозь этот кристалл доверия проявится два черных змеиных зрачка, то я просто сойду с ума. Но нет. Вместо этого гуманоид переросток указал на клеймо своим бугристым пальцем и совершенно четко произнес:
— Это зло.
Эффект был такой, что я чуть сознание не потерял. Пусть я и провел в этом мире всего несколько дней, но никак не ожидал вообще хоть когда-то услышать родную речь. Пока стоял в растерянности, великан повернулся в сторону и словно растаял в воздухе. Точнее, он исчезал уже поворачиваясь, миг — и его не стало.
Только минут через пятнадцать задумчивого блуждания по джунглям я с удивлением обнаружил, что не могу вспомнить, шевелил ли великан губами? Кажется, он за все время немногословной беседы вообще ни разу не шелохнулся. Постаравшись забыть об этой встрече, я сосредоточился на возможных опасностях и они тут же не заставили себя ждать.
На просеку осторожно вышел молодой юноша. Смуглокожий, в одной набедренной повязке, он держал в руках какую-то палку. Позже, внимательнее присмотревшись, я понял, что это духовая трубка. Прикоснувшись к повязке на ране, я с сомнением осмотрел незнакомца. Не многовато ли встреч на такой короткий период? Может быть, я валяюсь где-то без сознания, поглощённый бредовыми видениями? Расстояние между нами было около двадцати метров, я на всякий случай уже присмотрел путь для отступления, не стрелять же мне в каждого встречного из патронов, цена которых не окупится никогда? Но тот неуловимый момент, когда в мою сторону полетел отравленный шип, я все же упустил. Едва ощутимый укол привел меня в дикое бешенство. Я не понимал, почему мир вокруг такой неподвластный? Почему я, напичканный знаниями, боевым опытом и самоуверенностью никак не могу поставить всех на место?!
В глазах слегка помутилось, ноги стали ватными. Индеец же совершенно спокойно подошёл ко мне, внимательно рассматривая возможные трофеи. Его взгляд зацепился за штык-нож. Эта игрушка немало его удивила, особенно когда он извлек оружие, блеснувшее на солнце армейской сталью. А что мог сделать я? Упав на четвереньки, мне едва удавалось держаться в сознании. Перед глазами плыли круги, но рассмотреть ещё несколько десятков ног, что пришли полюбоваться на горемыку из будущего, все же получилось. Осторожно с меня сняли торбу, раскладывая то немногое, что там было. Кто-то оживлённо обсуждал покинувший кобуру Кольт. Из полузабытья меня вывела зверская боль на лбу, она вонзилась в череп раскаленным прутом, заставив стонать сквозь стиснутые зубы. Кажется, из отметины проступила какая-то жидкость, да и сама она набухшая, как...
Действие яда прекратилось. Я почувствовал себя вполне сносно, даже с некоторым подъемом сил. Теперь мне не составило труда показать дикарям, что не всегда их палки и дротики имеют абсолютную власть. Ближайшего, что стоял ко мне, я резко ударил в кадык, выхватил пистолет, вернув его в кобуру. Кинувшийся на меня с копьём с криком рухнул наземь, перекинутый через бедро. Того, что отравил меня, я вырубил ударом в челюсть, остальные, как это не удивительно, разбежались в разные стороны. Кого успел, схватил. Главное, что штык-нож вернулся к хозяину. Из кустов послышались шумные выдохи. Три дротика пронзили мне щеку, спину и плечо. Едва уловимая рябь и вот я чувствую, как со лба моего стекает что-то липкое. Больно до чёртиков, но зато я оставался в сознании, был боеспособен. Схватив первого попавшегося, что ещё не успел опомниться от моих ударов, я прикрылся им, как щитом и подставил нож к горлу.
— Ну что, уроды, обломались? — я не видел никого, но знал, что все они сейчас крепко задумались, как быть. — Вылезайте из укрытий, мрази, разговор говорить будем!
Бешенство все ещё кипело у самого горла. Невыносимо хотелось схватить Кольт и выпустить в этих гавнюков весь боезапас. Но я держался. Около минуты они боялись показываться, но потом все же вышли. Краснокожие, с длинными косами, лица покрыты татуировками. Осознав, что ядом меня не одолеть, индейцы держали в руках нечто похожее на мачете, только рукоять была длиннее, а лезвие короче. Точно такое же оружие валялось у моих ног. Красная пелена перед глазами все еще побуждала устроить тотальную резню, убить хоть кого-то. Что делать в данный момент я не знал. В любом случае они будут преследовать меня, окажу ли я жест доброй воли или нет. И тогда я просто дал волю злости...
Индеец, которого я держал в заложниках, рухнул на колени с глубокой раной на горле. От уха до уха. Кровь хлынула на свежую траву, его сородичи словно ждали этого, кинулись в бой. Мир превратился в пульсацию ярости, центр которой — отметина на лбу. Сколько было противников? Кажется, около десятка. Я не давал себя окружить, всякий раз уходил в сторону и не давал передышки. Возможно, они победили бы меня тактически, если бы у них на это было время. Однажды я уже участвовал в поножовщине. Той самой, непонятной и хаотичной, где толком не понятно, кто свой. Удары сыпались со всех сторон, на моем теле и сейчас около пяти резаных и колотых шрамов — утешительный приз проигравшему. Не сдох только потому, что в горах попался какой-то полусумасшедшей бабке, отшельнице. Уж не знаю зачем, но заштопала она меня знатно. Можно сказать, что повезло, потому как на ближайшую сотню километров в округе не было ни одной больницы. Правда, плата за эту услугу была велика: старуха заставила целых полгода носить ее на плечах в ближайшее поселение. Даже корзина специальная у нее имелась. Мало того, в ее руке всегда был небольшой прутик и если я останавливался, чтобы передохнуть или же падал на колени от усталости, то неизменно получал по макушка. Слабые, но частые удары приводили меня в такое бешенство, что только с помощью этой эмоции удавалось продолжать путь. Зато спустя пару месяцев ее веса практически не ощущалось. Я шел по знакомой тропе, думая о своем, бабка иногда пела странные и красивые песни. Удивительно, но именно те ощущения нахлынули на меня в текущей драке.