– Да, и это такая же школа, как твоя, только учат там по-другому. Хотя, может, и так же, судя по твоим оценкам. – В ответ – фырканье. Фыр, фыр. Фифа тоже нашлась. Как бы отучить ее от этого? И много от чего еще. Может, электроошейник… – Но это не важно. Главное, что хочу сказать…
И Настя говорила. О том, что счастлива была принять это решение, что это для нее важно, что на самом деле это никакой не шаг назад. Ни для нее, ни для них всех. Что, вообще-то, а чего они хотели, точнее, а почему они так хотят, чтобы нет. Что, вообще-то, она ждет поддержки, мать вашу! И самое главное:
– И самое главное: я с вами, я всё еще мама и жена. Я никуда не делась, вот я, я тут. Ты тоже работаешь, а ты учишься…
– Это здесь вообще ни при чем, – тихо, со стороны Крис.
– Н-да, – Сережа. – Ну-с…
– К Кларе ты съездишь?
К класснухе Кристины, жаботрепещущей Кларе Леонидовне, Настя не могла доехать уже долго. А там какие-то, как обычно, максимально важные школьные дела, от которых у Насти вечно духу не хватало откреститься, и что-то еще про учебу, может, еще что-то, у нее всегда найдется, Крампус с мешком подарочков, браконьер с капканами наперевес.
Конечно, съездит. Эта неделя уже выдыхает последние дни, лучше на следующей – вот Настя разберется со своим расписанием, и будет понятно. Сейчас-то ничего не понятно, сами понимаете, мне не выдали еще ничего, не прислали. Может быть, в субботу?
– По субботам не работает, – обрубили. – И с Двадцать третьим ей поможешь? Уже скоро. И комитету с собранием?
– Так, знаешь. С праздником и комитетом ей вполне может помочь кто-то другой, сколько можно.
– [Й’оп пл’иииат’] – Крис мотнула головой. – Она только меня и терпит, потому что ты ей помогаешь с этой всей организационной хренью!
– Так сделай так, чтобы она терпела тебя по другим причинам. – Настя отпила из бокала. – Как насчет оценок, например?
– Ты не понимаешь, ее терпеть невозможно!
– Не думаю, что из-за Клары Леонидовны мы должны менять нашу жизнь. – Настя посмотрела на Сережу, но тот уже с минуту последней картофелиной возил по остаткам соуса.
– Я тебе как-нибудь так же и отвечу. – Крис встала. Помидоры полетели в ведро, тарелка заняла выемку в посудомойке. Собралась уходить.
– Если уж на то пошло, барышня, если мы говорим, что нас не устраивает, то можно от тебя не будет всё время нести сигаретами? Как от какого-то старика!
– Да-да, меняй тему.
– Нет, стоп, я тебе сколько раз говорила? Шестнадцать, а ты куришь так, что вся кухня воняет!
– Я просто попробовала, мне не понравилось.
– Кристина!
– Ладно-ладно, я поняла. Что-то еще?
– Тон попроще, если можно.
Крис отдала матери честь и вышла из кухни. Косички с вплетенными ленточками взлетели и упали на плечи.
Господи, она же их расплетает, когда моет, правда? Насколько это гигиенично вообще? Да и выглядит как… – Настя на секунду залипла.
– Она что, не понимает, что я же о ней… что я же ей лучше хочу? Кто курит в шестнадцать?!
– Мы, например. Все мы курили в шестнадцать.
– А потом что? У нее в вещах найду жгут и ложку?!
– Если бы ты не копалась в ее вещах…
– В подоле принесет?!
– Чтобы принести в подоле, нужен подол. Это во-первых…
– Мне кажется, тут не до шуток, Сереж.
– Да она сама у тебя внебрачная! В смысле у тебя самой…
– О да, Сережа. Да, спасибо, что напомнил.
– Нет, я про то, что требовать от нее…
– Внебрачная, да, потому что он козел! А не потому, что я. Как будто ты не знаешь.
Сережа кивнул, смотря перед собой.
– Еще недавно ты сам на нее наезжал.
– Это было до того, как начала наезжать ты. Не могут же ее терроризировать две трети этой квартиры. И я ей всё говорил по делу.
– …Ладно. Я просто хочу, чтобы она… Ты же понимаешь?
Он снова кивнул. Помолчал полминуты.
– Ланч с Юсуфовыми, помнишь? Семейный ланч, – сказал Сережа. Медленно.
Если он звал ее, значит, деньги. Это Настя запомнила: звал он ее периодически, когда решал, что она может стать вишенкой на денежном торте, оливкой в воображаемом финансовом мартини.
– Хорошо, без проблем. Я буду.
– Ты не спросила когда.
– Это неважно. Я сказала, что буду. Ты попросил, и я буду.
– Ты прошлый пропустила, – смотрел на нее через забрало – между сведенными бровями и бокалом вина.
– Да, я помню, Сережа. Этот не пропущу. Только не в понедельник. Там мне надо занять рабочее место, войти во вкус, в смысле в курс.
– Ну, хорошо, – встал, взял со стола тарелки.