Магн вырос в обстановке острой внутривидовой конкуренции. Он привык к этому и даже не знал, что может быть по другому. И именно его готовность к опасности от своих и спасла меня.
Я не знаю тех кто с ними. Вокруг Гонората всегда вьется стайка юнцов. Золотая молодежь Караэна. Со своими обычными развлечениями — приставаниями к девушкам на улицах, гонки на улицах. На самом деле, просто относительно безобидные развлечения для тех, у кого нет цели и дел в жизни. Но сейчас, тут, на этой опустевшей к вечеру дороге, их с моим братом нет… Я узнал только самого Гонората, его верного ублюдка Боркума и моего оруженосца.
То, что с братом не было воинов семьи Итвис еще можно бы было понять. Они подчинялись только отцу. Но совершенно незнакомые лица? Магн не мог знать в лицо всех жителей Караэна и его контадо. Но ни одного знакомого лица в паре десятке рыл — это уже перебор.
— Я не знаю этих людей, — сказал я сипло. Во рту вдруг пересохло. И одновременно с этим я почувствовал, как у меня выступил пот на лбу. Причиной этого было отнюдь не ласковое местное солнце. — Я никуда с ними не поеду!
— Разве они не хотят вернуть вас обратно к отцу? Может, просто боятся что вы проскочите город насквозь и убежите через другие ворота? — подала голос девка Фредерика. Как там её, Гвена? Хорошенькая.
— Заткнись! — заорал на неё Фредерик. — Какого демона ты тут забыла?! Бегом к пажам и делай всё, как они!
Хорошо заорал, даже слюнка изо рта вылетела. Гвена испуганно распахнула миленькие глазки и неожиданно умело рванула поводья, заставляя свою лошадку резко развернутся и отправиться в хвост нашей колонны. Которая как-то незаметно перестроилась в боевой порядок — впереди рыцари, пока без копий и шлемов. Зато рядом оруженосцы держат и копья и шлемы в руках, готовые передать их своим сеньорам по первому же знаку.
— Сеньор Магн, — спросил Фредерик, цепко заглядывая мне в глаза, даже в седле поближе наклонился. — Я думал ваша выходка с нашим наймом просто пустая блажь. Вы ведь молоды, уж простите. Но уж не бежите ли вы из города под угрозой смерти?
— У меня есть причины опасаться за свою жизнь, — осторожно ответил я. Нельзя бросаться обвинениями. А очень хочется.
Карман внимательно посмотрел на Фредерика.
— Три дня, — ответил капо на невысказанный вопрос. — Но это не значит, что мы не должны выяснить, кто эти люди, там на дороге. И зачем они здесь.
Я облегченно вздохнул.
— И когда сеньор Гонорат нам это убедительно объяснит, вам лучше быть в другом месте, сеньор Магн, — закончил капо наемников.
Карман толкнул меня в плечо и рявкнул.
— Что встал. Скачи в город, дурак. А дальше смотри сам. Не тормози, пацан, делай ноги! — добавил он грубым голосом. Видимо, своим обычным. Хороший голос, сразу задал мне темп.
— Но там Боркум! — пискнул я. Противным таким, детским голоском. Магн боялся Боркума. Как может боятся травмированный подросток своего мучителя. До дрожи в руках.
Карман молча всучил мне в руки свое копье.
Я, с усилием подавив панику, взял копье, развернул своего коня и двинулся назад, сквозь строй наемников. По дороге Мышь успел отдать мне шлем. Да, его вполне можно уже брать в оруженосцы. Нахлобучив левой рукой шлем на голову, я двинулся навстречу Боркуму. До него было не больше ста метров, поэтому я немного пришпорил коня, чтобы тот перешел с быстрого шага на неспешный бег. Разумеется, тут для этого были названия — рысь и, когда скорость на максимуме, галоп. Стоит только людям придумать что-то удобное, так они тут же начинают выстраивать вокруг этого непонятные непосвященным названия.
Конь подо мной был красивый. Мощный, большой. Почти белый — только небольшие черные пятна на спине и по бокам. Но старый — меня предупредил об этом Мышь, когда седлал. Не выдержит долгой скачки. Вспомнил я об этом, конечно же, когда затевать пересадки было уже поздно.
А вот Боркум совершенно не боялся Магна. Он тоже перевел своего коня в галоп, ударив его по крупу заиндевевшим трупиком кошки. Потом, явно красуясь, отломал ей голову. Мертвой кошке, не лошади. Хотя, лучше бы он сделал это себе. Я скрипнул зубами, внезапно чувствуя нахлынувшую, густую как мед, злость. Вонзив в бока своему старику шпоры, я расчетливым, отработанным множество раз движением, опустил копье.