— Как, ты говоришь, фамилия твоей семьи?
— Я и не говорю, — надулась Гвена. — Мне кажется, вы мне не верите. Тогда я не буду вам ничего рассказывать.
И скрылась за стеной.
Я её некоторое время звал, но она молчала. Хотя “бутерброд”, который я подтолкнул к её стороне вентиляционного проема, сцапала. Молча.
Жаль. Я очень не хотел оставаться наедине со своими мыслями. Доев остатки еды, я лег на жесткую кровать прямо в одежде. С насекомыми тут научились сносно бороться всякими травами, но воняли эти настои так же мерзко, как хлорка.
Готовясь к бессонице и душевным мукам я опустил голову на подушку и мгновенно вырубился.
Утром меня разбудил сам Ректор, магистр Фро. Это меня удивило. В его возрасте спуститься по стольким лестницам вниз, а потом еще и подняться — признак явного ко мне расположения. Вот только оружие он все же попросил меня оставить в камере.
Пока мы поднимались вверх по лестницам, Ректор в перерыве между ритуальными вежливыми вопросами о том как я провел ночь, упомянул и он мою соседку.
— Охранник говорит, что вы общались с воровкой в соседней камере? Эта ужасная женщина, не верьте не единому её слову. Знаете, как она проникла в Университет? Она соблазнила охрану. А ведь там надежные люди, семейные, преданно любящие своих жен. Они, как мне показалось, искренне раскаиваются в содеянном. Я подозреваю колдовство. К тому же, магистру Фариду не удалось её обездвижить сразу, пришлось гоняться за ней по всему учебному корпусу. Она едва не улизнула от трех магистров! А книги, которые она выкрала, — Ректор повернулся ко мне и добавил вполголоса — Кстати, соблазнив и библиария, и это в его то возрасте! Старик едва не умер, нам пришлось положить его в лазарет. Он клянется, что она сделала с ним это трижды! Бедняга.
Ректор сокрушенно покачал головой, развернулся и пошел дальше. Я отставал от него на два шага, как предписывал этикет. А вот хамоватые молодцы из охраны Ректора мне буквально в затылок дышали.
— Что вы говорили про книги? — напомнил я ему.
— А, не важно, — отмахнулся Ректор. — В любом случае, мы подозреваем колдовство. Поскольку не увидели никаких признаков благородного искусства.
“Колдовство” — собирательный образ для любой вредоносной магии. Некромагия, например. Или сейд, магия ведьм. Или магия демонов — про неё Магн знал только то, что она не похожа на “нормальную”. Но как увидишь, сразу поймешь. И это серьезное обвинение. Не столько даже в преступлении. Это как сказать “она радиоактивная”. То есть Гвена может быть очень опасна для здоровья сама по себе, а не из-за её поступков. И отношение к колдовству в этом мире аналогично отношению к опасным объектам в нашем мире. По возможности их стараются утилизировать с максимальными мерами предосторожности. Сжечь, например.
— Вы хотите её… — задал я полувопрос. Пару недель в этом мире, а у меня уже вырабатывается привычка к недосказанности.
— Пока мы посадили её на воду. Она держится, но еще дня два или три, и я думаю она начнет говорить. Мы хотим выяснить для чего ей именно эти книги… В общем, мы хотим узнать, нет ли у неё сообщников, а уже потом передать городским властям.
— За колдовство в Караэне сжигают, — напомнил я.
— Пока мы обвиняем её только в краже. Максимум поставят клеймо и выгонят из города, — отмахнулся Ректор. — Мы повесили ведьмины ловушки у её двери, но они так и не зазвенели. Если она не проявит себя, или умрет от голода, я буду вынужден признать, что мои подозрения беспочвенны. И я просто недооцениваю силу обычных женских… кхм… врожденных особенностей.
— Вы хотите заморить её голодом? — удивился я.
— Ну что вы, сеньор Магн. — искренне возмутился Ректор. — Мы же не варвары из Золотой Империи. Еще пару дней и мы приступим к пыткам. Просто сейчас немного не до того. То свадьба. То…
“Резня” — мысленно закончил я. Мы поднялись по узкой лестнице на первый этаж, прошли мимо снующих туда-сюда студентов. Которые впрочем, не забывали кланяться Ректору. Все с оружием, у некоторых кольчуги.
— Мы на осадном положении, — пояснил Ректор, заметив мой взгляд.
Нам пришлось преодолеть еще немало ступеней, и я к своему удивлению обнаружил, что начал уставать и тяжело дышал, в то время как старичок Ректор выглядел молодцом. Наконец мы оказались на угловой башне Университета. Тут, под навесом из белого полотна, уберегающего от жаркого солнца, стоял накрытый на четырех персон стол. За которым уже сидел магистр Фарид. Толстячок вскочил, поприветствовал Ректора поклоном, искренне улыбнулся мне и плюхнулся обратно, не дожидаясь пока мы сядем. На периферии сознания Магн скрипнул зубами. Но не сильно. Так, для порядка. Возможно дело в странном статусе Фарида. Он был однозначно чужак и по умолчанию мог выказывать почтение довльно вольно. А вот местные должны были придерживаться правил вежливости куда строже. Это был вопрос не столько вежливости, сколько демонстрация покорности. Это выражалось, в том числе, в таких мелочах как не садится при владетельных сеньорах. Но, с другой стороны, тут же Университет, а они во все времена были рассадником вольнодумства и бунтарства. И во всех мирах, похоже.