И заплакала. Тихо, без крика и причитаний.
Солнечная акварель
В конце октября вернулась теплая, солнечная погода. На Донбассе это не в диковину. Здесь иногда и в январе дышит весною. Но урывками: днем пригреет, а ночью — мороз. Сейчас же тепло вернулось вроде бы надолго.
На бульварах и в скверах не найти ни одной свободной лавочки — все с утра до вечера забронированы пенсионерами.
«Поуселись, что твои божьи коровки на солнцепеке, — сердилась Федора Яковлевна на пенсионеров — своих ровесников. — Негде и отдохнуть прохожему».
Федоре Яковлевне нестерпимо душно, ведь прилетела она из тех краев, где уже настоящая зима — из Норильска. На ней теплое на меху пальто, голова покрыта тяжелым, как шерстяное одеяло, платком, на ногах — обшитые кожей валенки. Все это обременяет старую женщину, обессиливает. Но она издавна привыкла к физическому изнурению. Ничего, выдержит. Больше ее беспокоит другое — новенький дорогой чемодан. Не подходит он ей, и все тут. Словно краденый. Шла бы с корзиной или с мешком за плечами, как к тому привыкла, была бы сама собою. А так...
Федора Яковлевна остановилась передохнуть, но чемодана на землю не поставила — новехонькая же вещь, три дня назад купленная. Аж там, в Заполярье. Старший сын Семен купил. И не хотела же брать — уговорил. А теперь и оберегай такой дорогой чемодан. Ну, ничего, вот доберется до Сергея, своего младшего сына, подарит внуку Тарасу, а себе велит купить простую лозяную корзину. Сергей сговорчивый, не такой упрямый, как старший сын. Это, наверно, оттого, что живет беднее Семена...
..Ходит Федора Яковлевна между домами и никак не найдет дом, который ей нужен. Все одинаковые, как стожки на колхозном поле.
Каждый год гостит она у Сергея, а никак не привыкнет — всякий раз плутает. С троллейбуса сойдет, где нужно, и улицу найдет, а потом, как наваждение какое-то, будто кто-то умышленно ведет ее не туда, куда следует. Вот и сегодня это уже в третий дом в каждый подъезд заглядывает.
— Ну, наконец-то, — облегченно вздыхает она, увидев на почтовом ящике фамилию сына. — Добралась-таки, добралась... Да, когда-то дети навещали родителей, а теперь наоборот: родители едут к детям, ведь их не дозовешься, им все некогда, все им времени не хватает...
Взглянула на крутые лестничные ступени. Скорее бы взобраться на четвертый этаж, там квартира сына. Недели две погостит у него, а потом уж поедет к себе в село, домой, к самой младшей дочери.
Подошла к лифту. Робко подергала дверь — не открывается. Заглянула в щель. Темно, как в глубоком колодце. Догадалась: кабины внизу нет. Нужно вызвать — вот канитель. Хотя бы кто-нибудь подвернулся.
— Когда я уже ума наберусь? — начала корить себя. — Маленькие дети гоняют этот лифт, как смирного вола, а я боюсь...
Осторожно ткнула дрожащим пальцем в кнопку, и она сразу вспыхнула, зарозовела, как уголек на ветру. Где-то вверху что-то щелкнуло, зашумело, поползло. Вверх или вниз?
Долго со страхом ждала.
Наконец кабина опустилась. Можно заходить. Но самой страшно. Еще застрянешь где-нибудь между этажами, как это случилось уже с нею когда-то в Харькове, и будешь висеть, пока не выручат. А, прах с ним! Лучше своим ходом. Надежнее. Да и сколько здесь той горы?..
Федора Яковлевна — дитя двух веков. Душа ее лежит к тихоходному, с деда-прадеда привычному способу передвижения, а умом она охотно принимает удобства сегодняшней техники. И пользуется ею. Но в компании. Сама боится. Нет доверия. Не технике — себе.
«Хотя бы застать их дома», — беспокоится, поднимаясь по ступеням.
Застала. Всех застала: и сына, и невестку, и внука. Так и подгадывала — в воскресенье прилететь. Воскресенье на то и дается, чтобы можно было застать людей дома.
— Пустите, детки, погреться, — как всегда шутливо сказала она, вытирая платком вспотевшее лицо.
— Вы, мама?!
— Я, детки, я...
Она и сама удивлена: еще вчера была у Семена, а ныне вот уже у Сергея. Словно через горы перешла. А она же полсвета пролетела, в голове еще до сих пор гудит от тех моторов. Или, может, все это снится?.. Расцеловала всех. Нет, не снится!
С удовлетворением отметила, что за год ни сын, ни невестка не постарели, не изменились. А вот внук Тарас, не сглазить бы, возмужал — настоящий тебе косарь.
— Вы же, мама, собирались зимовать у Семена, — удивляется Сергей.
Вопрос сына не оскорбляет Федору Яковлевну: она знает, что здесь ей рады.
— Собиралась у Семена зимовать, собиралась. А вот, как видите, не смогла зазимовать... Вот я такая у вас.