Впереди шли Роман с Олексой и вели неторопливую беседу: сколько у них банок консервов, какие концентраты, как долго можно обойтись без пополнения запасов продовольствия, сожалели, что мало захватили кофе, ведь в горах его не достанешь.
Вскоре Олекса и Роман вырвались далеко вперед. Люся и Валя старались не отставать от них. Касьян Маркович не спеша шел один. Его обступила горная тишина. Он шел и блаженно улыбался. Если ему чего-то и не хватало сейчас, так это присутствия жены. Четверть века они всюду были вместе, всегда вместе. А вот теперь он испытывал не изведанное до сих пор счастье один... «Зато Марина утешается внуком. Она же давно мечтала о таком удовольствии», — начал он оправдываться мысленно перед женой.
До усадьбы, стоявшей за долиной на покатом пригорке, оказалось не так уж и близко. Прошло добрых полчаса, пока они добрались до нее.
Ограда из жердей, крыши на постройках, стекла в небольших окнах — все было целым, невредимым. Рядом весело журчал ручей. И все-таки от усадьбы веяло запустением. Двор зарос травой. Где же хозяева? Почему и куда они ушли с этого, наверно, не одним поколением обжитого места?..
— Привал! — скомандовал Иордан.
— Ну, как шагается? — спросил Олекса подошедшего отца.
— Чудесно.
— Ничто не давит?
— Ничто и никто, — усмехнулся Касьян Маркович.
Иордан присел на рюкзак, стал рассматривать туристскую карту.
— Приглашаю на совещание, — сказал он Касьяну Марковичу.
— Полностью полагаюсь на вас. Я лучше посмотрю покинутое жилище.
Тернюк обошел вокруг хаты. Никаких признаков, что здесь бывают люди. Откуда-то сверху доносился перезвон тронки. Где-то на лесной поляне паслись овцы. А здесь — тишина, запустение. Хотел было заглянуть сквозь потемневшее окно внутрь, но передумал. Ему вдруг показалось, что за ним кто-то следит. Кто же здесь может быть? Просто с детства его приучили, что заглядывать в чужие окна — нехорошо. И эта наука не забылась. А еще маленьким он верил, что в каждой хате есть домовой. Это такой никогда никем не виденный старичок, который всему дает порядок и все в доме стережет. Бабушка всегда говорила о домовом с уважением и немного со страхом. И это не забылось...
Тернюк ступил на рассохшиеся, скрипучие ступени крыльца, поднялся к двери. Толкнул ее рукой. Дверь не поддалась, хотя замка на ней не было. Не было даже ручки. Лишь из вытертого, в палец шириной, отверстия свисала поржавевшая цепочка. Тернюк потянул ее вниз. По ту сторону стукнула клямка, и дверь, протяжно скрипнув, медленно открылась. Из сеней в комнату дверь не была закрыта.
На Касьяна Марковича пахнуло пряным ароматом горного разнотравья. Пол был устлан толстым слоем сухого, но еще зеленого сена. В святом углу — длинный стол, вдоль стены — широкая скамья. Хозяева, куда-то съезжая, почему-то не взяли с собой этот прадедовский скарб, может, специально оставили для домового, чтобы он мог на чем-то посидеть. А еще оставили хозяева в затканном паутиной углу Иисуса Христа, нарисованного на не оправленной в раму доске. Краски давно потемнели, покрылись пылью, и лицо Христа было не очень выразительным.
Тернюк робко вошел в комнату, и вдруг снова ему показалось, что за ним кто-то следит. Резко повернулся — в дверном проеме стоял белоголовый подросток.
— Вернитесь назад, — сказал он вежливо, но настойчиво. — Днем нечего заходить сюда. Ночью пусть бы. Ночью никто не запрещает, ну и в непогоду...
— Я только хотел посмотреть, — смутился Касьян Маркович.
— Нечего тут смотреть. Хата как хата.
— Ваша?
— Была наша. Теперь ничья. Иногда лесорубы здесь ночуют или пастухи спасаются от непогоды. А так — ничья...
— Что ж ты меня тогда прогоняешь?
— Сейчас же не ночь. А без нужды в чужую хату заходят только для шкоды.
— А почему вы бросили свою хату?
— Не мы одни. Все, кто жил вот так укромно в горах, сошли вниз. Там, — подросток кивнул в сторону долины, где виднелось село, — мы имеем хорошую новую хату с электричеством. Ну, и к школе мне теперь ближе. Не нужно по пояс в снегу брести...
— А что ты здесь сейчас делаешь?
— Овец пасу. Ну, и хату сторожу, чтоб кто-нибудь не спалил. А то куда ж тогда нашей бабуне ходить погостить?..
Касьян Маркович еще раз окинул взглядом брошенную хату, попрощался с подростком и осторожно закрыл дверь.
Они взбирались все выше и выше не по дороге и даже не по тропинке. Это были дикие места. Ступала ли когда-нибудь здесь нога человека? Над головой громоздилась зеленая крутизна и заслоняла небо. Так бывает, когда самолет, в котором ты летишь, разворачиваясь на малой высоте, неожиданно ложится на левое или правое крыло, земля будто становится на дыбы и наваливается на иллюминаторы.