Однако боль в ноге вскоре прошла.
То тут, то там виднелись поросшие травою рытвины, извивались похожие на старые окопы какие-то ложбины. Не Прокоп ли Шуляк держал здесь в годы войны оборону?
«То были походы, тяжелее любой работы, — вспомнились слова свата. — Всюду и ежесекундно нас подстерегала смерть...»
Крутой подъем подходил к концу. Из-за перевала веяло благодатной свежестью открытого простора.
Касьяну Марковичу еле хватило сил преодолеть последние десять шагов. Он стоял на нетвердых ногах, захлебывался живительной свежестью, улыбался, хотя понимал, что выглядит сейчас старым и жалким. Ему не хотелось, чтобы кто-нибудь видел его таким.
Роман и Олекса сидели под елью. Иордан вскочил:
— Стойте, Касьян Маркович, я сфотографирую вас!
Тернюку это фотографирование было уже ни к чему. Но к нему подбежал сын:
— Подожди, папа. Я хочу увековечиться вместе с тобой. Только станем вот тутки, как говорят гуцулы, чтобы горы были видны.
И вот они рядом. Отец и сын. А вокруг — вечные горы. Нелегко и долго шел к ним Касьян Маркович. Кажется, всю жизнь. И, пожалуй, действительно стоит увековечить этот долгожданный миг. Долгожданный и, может быть, неповторимый. Конечно, неповторимый... Вторично сюда уже придет не он с сыном, а Олекса со своим сыном, а потом — Костик со своим... Упадут отжившие свой век вон те ели, на их месте вырастут другие, будет обновляться и род людской, а горы будут стоять вечно. И он, Касьян Тернюк, с Олексой тоже будут долго стоять рядом — на фотографии...
Иордан сфотографировал их несколько раз, затем перевел объектив на Люсю и Валю, которые далеко внизу «паслись» около низкорослых кустов черники.
Олекса помог отцу снять рюкзак.
— Ну, как шлось на гору, папа?
— Если по правде, сынок, то нелегко.
— А так и должно быть, — улыбнулся Иордан. — Подниматься всегда тяжеловато...
Касьян Маркович тепло посмотрел на молодого врача. Да, в тридцать лет человек уже может говорить так. Иордан — талантливый хирург, сделал не одну сложную операцию. Это какая ни на есть, а все-таки вершина, и достичь ее, безусловно, было нелегко.
— Может, вы уже убедились и в том, что спускаться вниз тоже трудновато? — отпарировал Касьян Маркович.
— Да, я познал и это. Если хотите, приходилось и срываться...
«Роман — приятный, умный человек, — подумал Тернюк. — Хорошо, что сын дружит с ним...»
«Учитель, видно, принадлежит к жизнестойкой категории людей, — мысленно отметил Иордан. — С такими спутниками надежно в дороге...»
«Я знал, что они понравятся друг другу», — улыбнулся в бороду Олекса.
Вокруг безмолвно дыбились поросшие лесом горы. Лишь кое-где виднелись пологие плесы долин. Лесными просеками бежали, словно испуганные жирафы, стальные мачты высоковольтной сети, а рядом тянулась серебристая нить нефтепровода «Дружба».
У них была туристская карта Закарпатья — нарисованная схема-картина. В экскурсионном бюро на стене она создает впечатление. Но в пути — ненадежный гид.
Иордан знал об этом и не очень надеялся на нее. Однако другой, лучшей карты у них не было. Впрочем, и эта устраивала. Ведь они не собирались придерживаться проторенных маршрутов. Наоборот, всем, а особенно Иордану, хотелось нехоженых дорог, безлюдья. Были определены только три обязательных ориентировочных пункта, где им нужно было побывать: это озеро Синевир, село Усть-Чорна на реке Тересве и, наконец, село Межгорье. На этом участке гор Иордану еще не приходилось путешествовать, поэтому он избрал именно его. Остальные в Карпаты попали впервые, и им было все равно, где идти. Так что, если бы даже они и сбились с намеченного направления, это нисколько не огорчило бы их.
...После привала уже не карабкались на крутизну, а шли по гребню горы. Солнце пекло не очень, но было душно.
Роман с Олексой не вырывались слишком вперед. И хотя схема «колонны» — два — один — два оставалась такою же, как и на подъеме, все могли при необходимости переговариваться между собой.
Иордан рассказывал своему будущему коллеге о лечебных возможностях леса, о фитоклимате и о фитине, об их чудодейственной силе при лечении нервных недугов. За разговором не забывал отыскивать в опавшей хвое фиолетовые шляпки сыроежек или желтые россыпи лисичек. Будет на ужин грибной суп.
Иногда на их пути встречались небольшие полянки, украшенные цветами, или неглубокие ущелья с быстрыми ручейками.
— Посмотрите! Ну, посмотрите же сюда! — кричала восхищенно Люся и останавливалась. — Это же как музыка!