– Все должно согласовываться с Кордовой?
– Именно.
– Все это выглядит очень громоздко, – не соглашался де Майя. – Именно этот поводок, или что-то похожее, был и остается главным препятствием для того, чтобы избавиться от многих проблем в колониях. Ведь решения должны приниматься на местах.
– Вероятно, вы правы, – согласился Роберт. – Но, тем не менее, таковы мои условия.
Он достал из сумки небольшой флакончик чернил, отвернул крышку, приготовил перо и все разложил на столе.
– Извольте подписать?
Де Майя после недолгого колебания кивнул головой. Он взял предложенное ему перо и размашисто поставил свою фамилию. Роберт посмотрел на Марию Ортега.
– И вы, дорогая. Мне доставит большую радость, если ваша подпись займет место рядом с подписью вашего супруга.
Мария не стала ни читать, ни подписывать. Роберт и не ожидал ничего другого. То, что Софья умела читать, было просто чудом. Мария им не обладала, но все равно Роберт продолжал держать перед нею перо. Она взяла его и поставила в том месте, куда он показал какой-то значок. Затем обмакнула в чернила большой палец и прижала его к бумаге, заверив, таким образом, свою странную подпись не менее странной печатью.
– Очень хорошо, – Роберт поднялся и собрал все принадлежности в свою сумку, включая обе копии контракта и все письма.
– Я не совсем понимаю… – с удивлением начал говорить де Майя. – Ведь кое-что предназначается и для нас?
– Да, но лишь тогда, когда станет совершенно ясно, что вы без осложнений покидаете Испанию, и что вам не грозит арест. – Роберт положил бумаги в сумку. – Я встречу вас в Кадисе, дон Рикардо, прямо перед отплытием. И полностью убедившись в том, что вы избавились от преследований хунты, я передам вам эти документы.
– Роберт, если нам вообще не удастся добраться до Кадиса? – Теперь его уже умоляла Мария. – Что, если с нами произойдет несчастный случай, или на нас нападут бандиты, да мало ли что может случиться в дороге?
– Если с вами что-то случится, следовательно, вы упустили благоприятную возможность, – сказал Роберт. – В этом случае вам от меня мои соболезнования. Но если хунта или кто-нибудь еще из их приспешников схватит вас прежде, чем вы взойдете на борт этого корабля и эти документы попадут им в руки, то моя жизнь закончится вместе с вашей. Причем без всякой на то причины.
Он взял широкополое сомбреро и надел его на голову.
– С вами Бог, господа! Желаю вам быстро и благополучно добраться до Кадиса. Сочувствую, что вам приходится довольствоваться такой кухней, но можете оставаться здесь, сколько сочтете необходимым. А вот если вас здесь обнаружат, то я буду вынужден сказать, что вы сами забрались в этот дом, без моего разрешения.
Де Майя попытался привести еще один аргумент.
– А что, если кто-нибудь заметит, как мы встречаемся в Кадисе? Явиться в ваш склад – это тоже большой риск.
– Верно, – согласился Роберт. Он на мгновение задумался. – Вы знаете церковь Санта Мария, что к северу от порта?
– Я знаю, – кивнул Рикардо.
– Так вот. За ней есть холмик, а на его вершине несколько деревьев, там мы и встретимся.
Мужчины обговорили день и время встречи в Кадисе, после чего Роберт вскочил в седло и, махнув им на прощанье рукой, ускакал.
– Да, крепкий орешек, ничего не скажешь, – проворчал де Майя.
– Он великолепен, – сказала Мария. – Я это всегда знала. Хотя вдруг и уверовала в то, что он слабак и трус. Но сейчас он превратился в такого мужчину, что даже стал превосходить того Роберта, которого я знала.
– Интересно, что же в нем вызвало такие перемены?
– Это объясняется очень просто. Женщина. Гитанита, это она разобрала его на части, а потом опять собрала. И сделала эту работу лучше, чем господь Бог в первый раз.
19
Погода в это утро опять изменилась. Стало тепло и влажно, подернутое дымкой солнце лениво освещало ноябрьский пейзаж.
Роберт отправлялся в Кадис. Попрощаться с ним вошли Софья и Рафаэль, которого Софья вскоре отправила к своим друзьям-кошкам.
– Не хочется мне, чтобы ты ехал, – призналась она, когда мальчик ушел.
– Мы же договорились, – резко ответил Роберт. – Мы оба решили, что объединить усилия с де Майя и Марией – единственно правильное решение.
– Да, я понимаю, ты прав, это верное решение, но дело не в этом.
– А в чем?
– Понимаешь, я ни в чем не уверена, – Софья явно колебалась, стоит ли ему перед дорогой портить настроение. – У меня какое-то смутное, необъяснимое предчувствие, что должно произойти что-то страшное. Не уезжай, Роберт. Пусть съездит Энрике, ему ведь можно доверить это дело.
Они были в одной из комнат, которая служила библиотекой. В руках у Роберта были письма к Лиаму и документы для де Майя. Ночью он еще раз их перечитал и пришел к выводу, что они написаны ясно и убедительно. Он положил их в кожаную сумку и застегнул ее.
– Нет, это я должен сделать сам. – Роберт вынул из ящика стола пистолет, заглянул в его ствол и проверил затвор.
– Но и тебя что-то беспокоит, – спросила Софья, наблюдая за тем, что он делал. – Ведь и ты ждешь какой-то неприятности?
– Ничего я не жду, дорогая. Сама посуди, надо быть просто безумцем, чтобы отправляться в дорогу безоружным. – Он поднял на нее глаза и улыбнулся. – А я уже больше не безумный.
– Нет.
– Благодарю тебя.
– Это не только мои старания, Роберт. Я дала тебе возможность вернуться к жизни, это так, но решение встать на ноги ты принял сам.
– И не собираюсь допустить, чтобы меня опять затянуло в эту дыру. – Он прикоснулся рукой к ее щеке.
Кожа Софьи была восхитительно мягкой и нежной. Внезапно его пронзило чувство, испытанное им от обладания ею, ее обнаженным телом, – терпкий запах ее страсти…
– Софья…
– Да?
Он протянул было к ней руки, но, как бы опомнившись, опустил их.
– Нет, не сейчас, потом, когда вернусь.
Софья молчала, но он по-прежнему видел озабоченность в ее синих глазах.
– Девочка моя, не думай ни о чем, – произнес он с наигранной беззаботностью. – Вот, взгляни, здесь полная комната книг. Полистай их, пока я вернусь. На пять дней тебе их более чем достаточно.
– Я уже многие из них прочитала. – Роберт, запрокинув голову, от души рассмеялся. – Ты вечно меня опережаешь. Многое я отдал бы за то, чтобы разузнать, кто же все-таки научил тебя писать и читать и сделал из тебя то, что ты сейчас есть, донья Софья.
– Я бы тоже хотела это знать, – довольно ядовито ответила Софья. – Но, как я понимаю, здесь мне никто и ничего не скажет.
– И все-таки этим следует заняться, но об этом потом. – Он засунул пистолет за пояс, подхватил сумку и направился к двери.
– Роберт, подожди.
– Да?
Она подбежала к нему, бросилась ему на шею и поцеловала его в щеку.
– Пусть Бог сопутствует тебе.
– Мой Бог или твой? – тихо спросил ее Роберт.
– Какое это имеет значение.
Он схватил ее в объятья и крепко поцеловал. Это произошло впервые за шесть лет, но ничего непривычного он не ощутил. Она не показалась ему чужой, он от нее не отвык. Как и тогда, в тот день в его имении – сейчас от нее исходил тот же запах, невообразимо сладостный, пьянящий его – смесь меда, лимона и лаванды. Когда он отпустил ее, оба тяжело дышали, и она видела, как на его щеках разгоралось пламя страсти и желания. Роберт взял ее ладонь и легонько прижал к ее губам.
– Мы еще поговорим, когда я вернусь, – пообещал он. – Думаю, что у нас есть, что сказать друг другу.
Поцелуй Роберта еще долго преследовал Софью. Все было таким многообещающим, словно ее будущее, давным-давно предсказанное ей чудесным, уже можно было потрогать руками. Но это не принесло ей радости. Все утро Софья пребывала в беспокойстве и озабоченности. Она бесцельно, бродила по дворцу, выходила в бесчисленные патио и смотра на небо. А оно оставалось все таким же неясным и затянутым дымкой. Температура воздуха повышалась, день становился таким же жарким, как и в середине лета. Но стоял не зной и палящая летняя жара, а влажная, гнетущая духотища, вызывающая испарину и не дающая легко дышать. Софья с облегчением возвращалась под защиту прохладных каменных стен дворца.