Александр не блефовал, димахи Кратера действительно вышли в тыл колонны хеттов и, застав на привале три сотни воинов, немного отставших от своих, пленили их. Теримаху удалось обойтись без кровопролития, за что царь в очередной раз отличил его, наградив дорогой золотой чашей, взятой в Библе.
Царь сдержал обещание и опустил всех пленных. Войско двинулось в обратный путь, и вскоре рыжий обнял жену.
-- Ну чего ревёшь-то, дурочка? -- приговаривал он, поглаживая её живот, -- я же говорил, все обойдётся. Я везучий!
Циданта, выслушав сына и Первого Стража, преисполнился благодушия и удовлетворения. Гора с плеч свалилась. Он повелел подданным радоваться. А на Пиллию в Хаттусе теперь смотрели очень косо.
Хетты славились, как мастера составления всевозможных договоров и совсем скоро на больших серебряных досках была отчеканена надпись:
"Смотри! Я, Циданта, сын Тахурваили, правитель хатти, вместе с Алекшандушем, великим властителем Аххиявы, Киццувадны и Алаши, пребываю в мире добром и в братстве добром. Да будут дети детей правителя хатти в братстве и мире с детьми детей Алекшандуша. И не случится вражды между ними вековечно..."
2
Тайны Ипет-Сут[20]
Уасит
Малый зал совещаний Дома Маат скорее походил на потайную комнату, да и показался бы таковой чужеземцам, привыкшим к простору и торжественности присутственных мест высокородных сановников. Однако именно здесь решались такие вопросы, коим было суждено откликнуться через сотню, а то и не одну лет. Здесь решались судьбы царств.
Далеко на западе Атум-Ра клонился к горизонту. Мерит-Ра любила закаты. Говорила, что кровавая медь светила и тишина, как ни что иное, способствует трезвости мысли. Вот и сейчас, измученная непонятным беспокойством, она смотрела в окно, надеясь, что испытанное средство поможет.
"Закат приносит покой..." -- вспомнились слова Ипи, сказанные так давно... Давно...
Не прикрывая глаз, Мерит смотрела на расплывающегося в вечернем мареве Старика-Атума. Она не видела его. Перед глазами иное... Память брата, неотделимая от её собственной. Общая память...
Было? Не было?
Он шагнул к ней из заката, Ири-Херу, Хранитель Вечности[21]. На голове его шлем в виде головы сокола, в руке Коса-Сокрушающая-Тварей-Дуата.
"Долго я ждала этой встречи, Избранник".
Это её собственный голос? Да.
"Мерит?"
Хранитель снял шлем, и она увидела его лицо. Лицо брата.
"Мерит?" -- повторил свой вопрос Ипи Ранефер.
Он шагнул к ней и замер. Она знала, что он видит перед собой вовсе не свою сестру -- лёгкое и прозрачное льняное одеяние искрилось синевой, в волосах, стянутых обручем синего золота, колыхалось от вечернего ветра Перо Истины.
"Прекраснейшая Владычица Истин! -- Ипи пал на колени пред Величайшей, -- кто бы я ни был, Ипи Ранефер, или Отверзающий Врата Те-Мери, пусть они откроются для меня, пропусти менядомой, ибо я прошёл двенадцать часов!"
"Странник! -- Владычица Истин приподняла его лицо и заглянула в глаза, -- назначенное ещё не свершилось! Обернись и увидь Отражение!"
Он повернулся к западному горизонту. Лёгкая ладонь Величайшей легла на его плечо. За спиною Ипи стояла Мерит-Ра.
"Ты видишь то, что ты видишь -- Тень Мою и Отражение Моё, ибо Избрание слишком тяжёлая ноша, но знай же, что Я всегда буду с тобой! Теперь вы -- Дважды Посвящённые. Иди же к сестре и верши Назначенное, ибо отныне ты тот, кто ты есть!"
"Да славится в Вечности Маат Нефер-Неферу Владычица Двух Истин, Дарующая и Отнимающая!"
Мерит-Ра показалось, что Ипи (или не Ипи) обратился не только к Маат Нефер-Неферу, но и к ней самой. Единственной. Желанной. Возлюбленной. Понимающей с полумысли...
Она вспомнила строки, сочинённые неким писцом, что сравнил их любовь с той, что содрогнула сердца Величайшей и Хранителя Вечности. Слишком много в этих строках было сказано истины. Той, что сам писец даже и не осознавал. О Них. О них...
Их судьбой должен был стать путь рука об руку, от начала и до конца, дабы передать в чистоте Древнюю Кровь Сома[22] тем, кто придёт следом. Но нет судьбы, которую бы не могли изменить люди. Их разлучили. Самозванка Хатшепсут пожелала сделать Мерит-Ра супругой наследника, отвергнув Анхнофрет, уже нареченную ему в жены.
Но судьба отозвалась жестокой насмешкой -- Анхнофрет и Тутимосе всё равно вместе. Как и Ипи с Мерит-Ра. Вопреки всему.
Анхнофрет могла стать Царственной. Стала подругой.
"Делящей ложе..." -- боязливый шёпот простолюдинов.
Да, именно так. Стоит ли людям, облачённым величайшей властью и могуществом, обращать внимание на сплетни и пересуды? Пусть шепчут.
Четыре счастливых человека. Четыре несчастных...
Где-то там, далеко-далеко в вечности, прозвучали слова, вырвавшиеся из самого тёмного уголка памяти:
"Мы пришли, чтобы творить Неизбежность, а не противиться ей. Сын Тутимосе родится здоровым и сильным. Его рука будет столь же тверда и сильна, как у его отца, пробивающего стрелой бронзовый лист. И глаз его будет столь же меток, как у его матери и её брата, мы с тобою сами научим его этому таинству. Поверь моим словам, Мерит, я не почувствую боли".
Поистине, сегодня вечер памяти. Самой страшной памяти.
В тот день, когда прозвучали эти слова, когда впервые пришло жуткое Откровение, много лет назад, она лишь сжала веки с усилием, ничего не ответив брату, покорившись его мужественному спокойствию, слушая его негромкий, но исполненный твёрдости и внутренней силы голос:
"Наша жизнь будет прекрасной и великой. Много дальних стран мы увидим, многих врагов сокрушит наш меч, много храмов выстроят в нашу честь..."
Да, мы взойдём на вершину мира. Но там очень холодно, Ипи... И ты не увидишь вод Разлива, сорокового со дня твоего рождения... Сильная молодая рука того, кто выйдет из чрева Мерит-Ра, отпустит тетиву длинного составного лука и Ранефер падёт замертво, заплатив высшую цену за Избрание.
Тот, кто выйдет...
Он уже родился, ему восемь лет и он первый среди сверстников в искусстве лучника. Наследник Аменхотп.
Восемь лет они прожили под гнётом обречённости, не пытаясь бороться с судьбой.
"Пророчества часто сбывались именно потому, что их пытались избежать".
В одночасье все изменилось. Синее стекло вечности, отделявшее их жизнь от тёмной бездны, покрылось змеящимися трещинами и разлетелось на мириад осколков. А там, за ним, не было никакой бездны. Не было тьмы, идущей с востока. Лишь спокойная река, затянутая туманом...
Они слишком часто смотрели в чашу. Свыклись с предопределённостью. И даже сломав её оковы, Мерит долго не решалась отбросить их прочь.
Теперь, глядя в воду и золото, они не видели там ничего. Совсем ничего. Владычица Истин освободила их. Нет судьбы.
Тот, кто должен был ждать своего часа тысячу лет, пришёл нежданно. Явился, изменив мир до неузнаваемости. И в душу Мерит-Ра проник страх неизвестности. Кто он? Зачем он?
Александр подарил им земли Ре-Тенну, Джахи и Яхмада. Тот путь, что они рассчитывали пройти за годы, оказался преодолён одним прыжком. Мерит улыбнулась, вспомнив, как Энил с торжественной загадочностью пытался поведать им "великую тайну взятия Каркемиша", не зная, что план сей был составлен ещё при жизни Самозванки.
В речи посланника было нечто такое, что поразило Мерит до глубины души. Она ценила силу, отвагу и мудрость высокородных сынов Нахарина. Ценила благородство хатти, пусть и видела в нём двойное дно. Но Птолемей... Пусть между ними тысяча лет, но он из её мира. Они иные, нежели ремту, совсем иные, но не менее достойный народ.
Он сразу же согласился на предложение Верховного Хранителя обменяться мудростью, учиться друг у друга. И Александр живо поддержал сие начинание. Уже к осени в Уасит прибыло несколько эллинов. Скульпторы Лисипп и Филон, живописцы, поэты, механики, всего числом десять человек. Эллины звали таких людей "возлюбившими мудрость", философами, и Мерит, встретившись с ними, до глубины души была поражена остротой их ума и жаждой знаний. Прежде подобное ремту открывали лишь в себе.