Филота усмехнулся. У Поредоро тоже было много колесниц. Их в поход сын Пармениона вообще не стал брать, немало удивив ахейцев. Колесницы привели только Ринкей и Кокаро. Последнему было уже скоро восемьдесят, но он влез в свои неуклюжие доспехи (заморскую чешую не мог одеть, поскольку растолстел) и вознамерился "лично свернуть шею этому щенку". Под щенком подразумевался родной внук. Филота уже понял, что отношения между родственниками были бесконечно далеки от отеческих.
Стратегам сын Пармениона заявил, что намерен загребать жар чужими руками. Пусть воюют ахейцы с пеласгами. Македоняне должны победить бескровно. Все одобрили эту идею.
И вот теперь, глядя на вражеское войско, появившееся на вершине холма, обтекающее его слева и справа, Филота совсем не торопился атаковать.
-- Иди и побеждай, -- бесцеремонно заявил он Ринкею.
-- Ты откажешься от единоборства, равакета?
Равакета, лавагет, военачальник -- Филота поостерёгся назваться царём в присутствии Неарха, Балакра и прочих. Объявил себя военачальником великого царя Александра.
-- Нет. К чему этот театральный пафос? Просто иди и убей их всех.
Тот неодобрительно покачал головой, но повиновался.
-- Смерть данаям! -- заорали воины и полезли на холм.
Склоны не отличались крутизной, но все же тяжеленные щиты приходилось приподнимать повыше. Бежать с такими было совершенно невозможно даже на идеально ровном поле, ахейцы шли медленно, но строй их всё равно не шёл ни в какое сравнение с тем, что выдерживали македоняне. Те холм штурмовать не собирались и продвигались вперёд ещё медленнее. Впереди шли аконтисты.
-- Без поединка? -- удивился Этевокрей.
-- Ублюдки, -- прошипел Абаното, -- да обезобразит вас Потейдаон! Колесницы, вперёд!
-- Пайавон Руковоро! -- разнёсся над полем аргосский боевой клич.
Колесницы пеласгов уже мчались во весь опор, атакуя крылья противника. Они развили большую скорость, но когда до врага оставалось буквально пара десятков шагов, возницы придержали лошадей. Филота уже знал, что колесницы разгоняются, чтобы быстрее преодолеть пространство между ратями, дабы снизить урон от стрел и дротиков, но пехоту ими не таранят. Кони не идут на большое скопление людей, хотя их постоянно пытаются приучить к этому.
Ахейские колесничие предпочитали действовать только против себе подобных. Если же им все же приходилось вступить в бой с пешими, они наносили скользящий удар по крыльям. Возницы должны были прямо перед чужой пехотой отворачивать в сторону, тогда колесничие воины могли поражать врага копьями, длинными, почти как македонские сариссы.
В этот раз все вышло иначе. Аконтисты Балакра, забросав приближающегося врага дротиками, раздались в стороны и вперёд двинулись щитоносцы. Копье Этевокрея безвредно скользнуло по окованному бронзой гоплону. Одну из колесниц на повороте занесло, и она перевернулась, сразу же устроив свалку. Поскольку аргосцы подъехали вплотную к фаланге уже на небольшой скорости, им не удалось быстро убраться.
-- Вперёд! -- воскликнул Никанор.
Гипасписты немедленно сломали фалангу и бросились на врага в рассыпном строю, на ходу заскакивая на почти остановившиеся колесницы, поражая копьями голых возниц и стаскивая неуклюжих доспешных воинов. Достаточно удара краем щита в высокий воротник, достающий до самого носа, и враг падает, превращаясь в беспомощного жука, которого перевернули на спину. Шансов самостоятельно встать почти никаких. Их даже не убивали, лишь оглушали ударами щитов.
На холме пеласги опрокинули штурмующих ахейцев. Дольше всех продержались фиванцы, но и они быстро обратились в бегство.
-- Пора, -- сказал Филота.
Гетайры и эллинские всадники Койрана сорвались с места и по широкой дуге, разгоняясь, понеслись на врага, выскочив из-за спин щитоносцев, где до поры укрывались. Они пронеслись мимо колесничей свалки, где уже почти одержал победу Никанор, и наполовину обойдя холм, ударили в бок пеласгам, которые, преследуя ахейцев, спускались вниз.
-- Икоатоноро! -- в ужасе заорали аргосцы, увидев летящую на них конницу, -- смилуйся, Атана Потния Иквея[35]!
-- Это "железные люди"!
Они, уже торжествовавшие победу, в панике бросали оружие. Воспряли и ахейцы. Вскоре все было кончено. Пленных вязали, с убитых снимали доспехи.
Филота увидел Ринкея, тот тащил за длинные волосы какого-то аргосца, одетого в смутно знакомую чешуйчатую броню. Аргосец не мог сопротивляться, поскольку ему завернули руки за спину двое ахейцев.
-- На колени его, -- приказал Ринкей.
Ахейцы пинками подломили колени пленника.
-- Филота, останови его! -- услышал стратег крик Никанора. Непонимающе повернулся к брату.
Никанор был бледен.
-- Филота, он не должен умереть!
Торжествующий Ринкей поднял над головой пленного критскую обоюдоострую секиру-лабрис.
-- Почему? -- спросил Филота.
Никанор застонал в отчаянии, словно на его глазах убивали не какого-то неизвестного пеласга, а родного отца, перехватил своё гоплитское копье для метания, размахнулся.
-- Увидишь своих дядьёв, -- прорычал Ринкей, -- скажи им, что все они скоро будут отомщены!
-- Х-ха! -- выдохнул Никанор.
Тяжёлое копье просвистело мимо Филоты и ударило Ринкея между лопаток, на четыре пальца пробив бронзовый панцирь. Ахеец закачался и упал. Никанор подскочил к пленному, которого все ещё держали за руки.
-- А ну, отпустить его!
-- Что ты творишь, Никанор?! -- загремел Филота, -- что ты себе позволяешь?!
Брат резко повернулся к нему.
-- Ты что, не понял, кто это?
-- Кто?
-- Это Абант, внук Даная, вот кто!
-- Ну и что?
-- Как что?! Он предок Персея и Геракла. Предок Аргеадов! Если его убить, то не родится Александр!
-- К-как не родится? -- оторопело пробормотал Филота, -- он ведь уже родился...
-- Родился, потому что Абант оставил потомство! А если умрёт прежде?
-- И что тогда будет? -- спросил подошедший Балакр.
-- Не знаю, -- покачал головой Никанор, -- может просто возьмёт и исчезнет.
-- Исче-е-знет... -- протянул Филота и, задумавшись, почесал подбородок.
-- А может, в таком случае мы вернёмся домой? Будто и не уходили ни в какую Азию? -- вдруг сказал Балакр, медленно потянув из ножен меч.
-- С чего ты решил? -- спросил Никанор.
-- Да всякое болтают... -- пробормотал Балакр, -- вроде того, что боги прокляли Александра, а не нас...
-- Ты бы помалкивал об этом, -- посоветовал Никанор.
-- Если убить Абанта, то не будет не только Александра, -- сказал Филота, -- много чего не будет. И вряд ли мы вернёмся домой. Но, с другой стороны...
-- Ты -- царь Абант? -- обратился к пленнику Никанор.
Тот медленно кивнул.
-- Есть ли у тебя сын?
Снова утвердительный ответ.
-- Вот видишь, -- сказал Филота, посмотрев на мёртвого Ринкея, -- его смерть не повредила бы нам. Но пусть уж теперь живёт. Найдите Кокала.
Нашли. Но узнали не сразу. Кокаро Черноногий лежал в десяти шагах от своей головы. Вернее, её верхней части, снесённой секирой аккурат под срез бронзового воротника. Тело Черноногого успело ещё немного проехать вперёд, прежде чем рухнуло с колесницы.
-- Всё-таки не умер в собственной постели, -- прошептал пленённый Этевокрей.
-- Междоусобица окончена, -- констатировал Филота, -- теперь пора познакомиться с нашим патриархом.
Остров Тера
Знакомство с патриархом прошло буднично и скучно: дед, всеобщий прародитель, по причине глубокой старости совершенно впал в маразм и не понимал, что происходит, кто эти люди и чего они хотят. Филота махнул на него рукой. Всё равно Аргосом правит Абант, разве что ванактом пока не называется. Да уж теперь и не назовётся -- сей титул сын Пармениона по праву победителя собрался преподнести Александру. Конечно, без особой радости, но куда деваться... Себя Филота провозгласил наместником, а побеждённого царя -- своим соправителем. В точности так, как поступили несколько лет назад египтяне, захватив Тир.