Так всегда: только я решу, что наш сын навсегда избавился от шепелявости, как он непременно вернет меня с небес на землю.
Эмерсон чуть разжал руки, и Рамсес выскользнул на волю.
- Я сразу понял по внешнему виду останков, что они принадлежат человеку, умершему совсем недавно. Бастет вывела меня к месту, где лежали другие части...
- Хватит, Рамсес! - взмолилась я. - Эмерсон, а где эти... останки?
- Я принес их сюда.
- Сюда?! Я бы предпочла осмотреть их на месте.
- Ты бы предпочла их вовсе не осматривать, - слабо усмехнулся Эмерсон. - Слово "останки" полностью отражает суть, Амелия.
- Я их внимательно осмотрел, мамочка, - успокоил нас Рамсес. - Одежды на теле не было.
Смерть наступила несколько дней назад. На шее отметина от веревки, но, по моему мнению, его задушили руками.
Я во все глаза смотрела на юного патологоанатома.
- Хорошо, Рамсес, хорошо. Что будем делать, Эмерсон?
- Я послал за начальником местной полиции.
- Ладно. С вашего позволения, я переоденусь.
Направляясь к внутреннему дворику, я слышала бубнящий голос Рамсеса:
- Позволь мне отметить, папочка, что хотя твоя забота обо мне излишня, но это не значит, что я не ценю твои побуждения.
6
От полицейского, разумеется, не было никакого толку, но я не особо расстроилась, поскольку и не рассчитывала встретить полисмена семи пядей во лбу. Осмотрев останки - а должна признаться, Эмерсон оказался совершенно прав, слово это было самым подходящим, - полицейский ласково погладил свою шелковистую бороду и пробормотал:
- И что еще сотворят эти неверные?
- А что они уже сотворили? - вежливо спросил Эмерсон.
- О, великий Отец Проклятий, этот неверный повесился.
- А затем прогулялся по пустыне и закопался в песок?
- Отец Проклятий изволит шутить, - серьезно сказал египтянин. - Видимо, эту обязанность исполнил его друг. Только друг очень плохо сделал свою работу.
- Чушь! - не выдержала я. - Этого человека убили!
- Возможно, возможно. Если госпожа желает, я допрошу других неверных.
Полисмен явно недоумевал, с какой стати мы так интересуемся ничтожным трупом. Сам он не стал бы волноваться, даже если неверные решили поубивать друг друга. А мы почему-то подняли суету из-за безвестного крестьянина, который даже не был нашим слугой.
Поскольку я не желала видеть, как всех местных жителей построят и изобьют, что в представлении здешних полицейских и называется допросом, то отклонила это любезное предложение. Тем более что Хамид не был ни коптом, ни жителем соседней деревни и эти обстоятельства лишь еще больше смутят напыщенного старого каирца.
Поэтому мы попрощались с ним, и он отправился восвояси в сопровождении целой свиты оборванных и босых подчиненных. Я уже собиралась вернуться в дом, когда Эмерсон, скрестив руки на груди, преградил мне путь.
- Лучше подождем здесь, Амелия. Следующая делегация прибудет с минуты на минуту.
- Ты кого-то еще ждешь?
- Этого прощелыгу Джонса, кого же еще! Как его там... брата Иезекию. Он наверняка узнал о смерти брата Хамида. Я отпустил работников, солнце все равно уже почти село, и вот-вот стемнеет. Да и работу они побросали, как только услышали о находке Рамсеса.
И точно, вдалеке уже показалась знакомая процессия: впереди тряслись на ослах мужчины, на приличном расстоянии от них ехала наездница.
- Господи! - воскликнула я. - Они и Черити притащили! Эмерсон, неужели этот ужасный человек полагает, будто она...
- Похоронит останки? Мне кажется, даже брат Иезекия вряд ли додумается до такого. Просто он любит, чтобы девушка всюду таскалась за ним, словно послушная собачонка.
Брат Дэвид пустил своего осла галопом.
- Это правда? - крикнул он возбужденно. - Брат Хамид...
- Мертв, - ответил Эмерсон. - Совершенно мертв. Настолько мертв, что дальше некуда. Безусловно мертв и... - Тут подъехали остальные, и он замолчал.
Однако Черити слышала его слова, ее маленькие мозолистые ручки с такой силой сжали поводья, что побелели костяшки пальцев. Лицо девушки, как обычно, было надежно укрыто в тени шляпки-дымохода. Иезекия величественно спешился.
- Мы прие-ехали забрать нашего бе-едного брата, чтобы достойно похорони-ить его, - пропел он. - И призвать Го-оспода обрушить карающую дла-ань на голову его уби-ийцы.
- Полагаю, вы не откажетесь от чашки чаю? - спросила я и вкрадчиво добавила: - С сандвичами.
Иезекия невольно облизнулся.
- Чай смажет ваши голосовые связки, - гостеприимно подхватил Эмерсон. И ваши проклятия станут громче.
Пряча улыбку, я прошла в гостиную. Эмерсон мог сколько угодно жаловаться на мою любовь к детективным историям, но он и сам подвержен этой болезни. Иначе зачем бы он зазывал Иезекию? Только чтобы выведать у миссионеров, что они знают о своем "новообращенном".
Я намеревалась избавить Джона от появления перед нашими гостями, дабы не повергать его в смущение после инцидента с пожаром. Но присутствие Черити сказалось - невидимые щупальца любви обхватили сердце нашего бедного Джона и неумолимо потащили к ней.
Джон выскочил из галереи, красный как рак, и оглушительно вопросил, не требуются ли его услуги. Отослав беднягу прочь, я тем самым нанесла бы ему тяжелую рану. Поэтому пришлось уступить и смиренно наблюдать, как Джон бестолково мечется по комнате, опрокидывая стулья и поливая чаем пол. Глаза его были прикованы к Черити.
Разговор крутился вокруг смерти Хамида.
- Бедняга, - скорбно покачал головой Дэвид. - Вы были несправедливы, брат Иезекия, когда сказали, что он убежал.
Иезекия величественно кивнул:
- Истина твоя, брат мой.
Он оглядел остальных, словно ожидая восхищения за это признание своей небезгрешности. Видимо, реакция Дэвида удовлетворила его, поскольку Иезекия продолжил звучным голосом, так и сочащимся самодовольством:
- Брат Хамид был подлинным воплощением доброде-етели.
- Замечательный человек! - тихо сказал Дэвид.
- Нам будет очень его не хватать.
- Один из избранных.
- Мне он никогда не нравился.
Наше удивление вызвал не столько этот диссонанс в непрерывном потоке славословия, сколько его источник. Замечание исходило из-под черного дымохода Черити. Ее братец в гневном изумлении повернулся к ней, но девушка продолжила с вызовом: