– Брата Иезекию, – поправила я, накидывая халат.
Глава двенадцатая
1
Солнце уже поднялось над горизонтом, когда мы отправились в путь с миссией правосудия и, как я надеялась, милосердия. Утренний воздух был чист и свеж; небо на востоке сияло золотистым великолепием. Но нам было не до рассветных красот. Меня волновала не грозящая нам опасность, а судьба Джона.
Разумеется, искать его следовало у «Братьев святого Иерусалима». Должно быть, Джон перепугался за нас и за даму своего сердца и помчался в миссию. У меня язык не поворачивался ругать его за это. Я ведь не сказала, где мы встречаемся с Черити.
Прибежав к миссионерам, он обнаружил... что? Какая ужасная картина предстала перед его изумленным взглядом? И пополнил ли убийца свой список еще одним зловещим преступлением? Раз Джон не вернулся, значит, ему помешали... Но что... Убийство или похищение? В любом случае случилось это несколько часов назад. Если Джона уже нет на свете, мы могли лишь отомстить за него. Если же его держат в заточении, мы успеем его спасти.
Перед тем как принять ванну и переодеться, я отправила записку мсье де Моргану. Мне казалось, что Эмерсона обрадует моя предусмотрительность, но он стал мрачнее тучи.
– У де Моргана нет оснований для ареста Каленищеффа, Пибоди. Даже если этот негодяй украл древности, он находится под покровительством баронессы. Чтобы арестовать такого знатного гостя, понадобится прямое распоряжение из Каира.
– Каленищефф наверняка входит в банду Гения Преступлений.
– Согласен. Он выполнял функции наводчика. Если де Морган находил что-то интересное, Каленищефф тут же сообщал главарю. Но мы этого никогда не докажем, Пибоди, мы даже не убедим де Моргана, что его одурачили.
– Похоже, это одно из тех дел, где виновны все вокруг.
– Ты преувеличиваешь, Пибоди. Баронессу просто надули. Де Морган виновен лишь в собственной врожденной глупости. А из трех миссионеров настоящий преступник только один.
– Ты так считаешь? Может, все же двое? Этот вопрос вывел Эмерсона из уныния.
– Кто именно?
– Я ведь не утверждаю, что двое, просто не исключаю такую возможность.
– Значит, ты стоишь на своем? Иезекия?
– Ну... да.
– А Бастет шипела на брата Дэвида, Пибоди...
Увы, от Эмерсона не укрылась эта деталь. Она не вписывалась в мою теорию, и я решила ее проигнорировать.
– Ну и что с того? Просто Бастет была в дурном настроении...
– А почему она была в дурном настроении, Пибоди? Потому что учуяла запах человека, побывавшего в лавке Абделя...
– Когда речь заходит о кошке, твоя фантазия становится такой же необузданной, как у Рамсеса. Не сомневаюсь, что именно на сообразительность Бастет рассчитывал наш несносный ребенок, когда отправился в лавку Абделя. Рамсес надеялся, что кошка выведет его на убийцу. Но если наивность простительна маленькому мальчику, то взрослый человек должен быть разумнее. Если ты полагаешь, будто Бастет выследила убийцу в лабиринте благоухающих каирских переулков, а много дней спустя вспомнила запах убийцы, то мне сказать нечего...
Эмерсон отозвался недовольным бурчанием.
Мысль и в самом деле казалась нелепой, и все же... И все же в ней имелась крупица здравого смысла. Ведь Дэвид в тот день пришел к нам не один, и Бастет могла учуять вовсе не его запах...
2
В этот ранний час деревне полагалось бурлить жизнью, ибо в жарких краях рабочий день начинается с рассветом. Но мы не увидели ни души. Попрятались даже собаки. И лишь у колодца нас окликнул робкий голос. Из каждого окна за нами внимательно наблюдали, из чуть приоткрытых дверей нас жгли любопытные взгляды.
Одна дверь неуверенно отворилась, и на улицу выглянула голова. Это был староста, маленький робкий человечек. Мы выжидающе остановились. Наконец старик собрался с духом и осмелился выйти.
– Мир вам, – продребезжал он.
– И вам тоже, – машинально ответил Эмерсон. – У нас нет времени на обмен любезностями. Что, черт побери, здесь происходит?
– Не знаю, господин, – пролепетал староста. – Вы нас защитите? Ночью мы слышали крики и стрельбу...
– О боже! – вскрикнула я. – Бедный Джон!
– Да он слегка преувеличивает, – сказал Эмерсон по-английски, но лицо его было серьезным. – Стрельба, говорите?
– Один выстрел, – признался староста. – Но один – точно! А утром выяснилось, что исчез священник и все его друзья, и священные чаши тоже пропали. Это были очень древние чаши для причащения, и мы очень ими дорожили. Может, он повез их в Каир, чтобы починить? Почему святой отец никому не сказал, что уезжает?
– Что ж, ты почти прав, дружище. Ваши священные чаши сейчас на пути в Каир.
Я досадливо вздохнула:
– Мне следовало это предвидеть! Честно говоря, Эмерсон, я не заметила в церкви никаких чаш.
Маленький староста робко переводил взгляд с меня на Эмерсона. Эмерсон похлопал его по спине.
– Не падай духом, друг мой. Ступай домой и жди. Скоро вы все поймете.
Мы продолжили путь в гробовой тишине.
– У меня дурные предчувствия, Эмерсон.
– Я догадываюсь, Пибоди.
– Если Джон погиб, никогда себе этого не прощу.
– Это я решил взять его в Египет, Пибоди.
Эмерсон больше ничего не сказал, но страдальческое выражение на лице лучше, всяких слов говорило о муках моего ненаглядного.
– Нет, дорогой. Я же с тобой согласилась, значит, виновата не меньше.
– Не стоит хоронить Джона раньше времени.
Маленькое аккуратное здание молельного дома выглядело мирно, но во дворике миссии висела все та же зловещая тишина.
– Эмерсон, давай поторопимся. Я больше не выдержу неизвестности.
– Подожди. – Эмерсон втащил меня в укромную тень между пальмами. – Что бы нас здесь ни ждало, одно я точно могу сказать – от буйного сумасшедшего нам никуда не деться. По крайней мере в этом наши теории сходятся?
Я кивнула.
– Поэтому действовать надо крайне осмотрительно. Ни к чему провоцировать безумца.
– Ты, как всегда, прав, Эмерсон. Но я не могу больше ждать.
– И не надо... – Эмерсон перешел на шепот. – Господи, вот он... Беззаботный, словно и не убил двух человек. На первый взгляд поразительно нормальный, но так с безумцами бывает сплошь и рядом.
Он говорил о Дэвиде. Молодой человек не выглядел сумасшедшим, но и беззаботным тоже не казался. Он стоял у самой двери, нервно оглядываясь по сторонам. Поозиравшись с минуту, Дэвид нерешительно двинулся вперед. Эмерсон подождал, когда он окажется в центре дворика, и с яростным воплем выпрыгнул из укрытия.
Я и глазом не успела моргнуть, как Эмерсон с победным видом уже восседал на груди распростертой на земле жертвы.
– Я держу его! – крикнул мой муж. – Можешь не бояться, Пибоди. Что ты сделал с Джоном, мерзавец?
– Вряд ли он сможет ответить, Эмерсон, пока ты на нем сидишь.
Эмерсон чуть приподнялся.
Дэвид судорожно втянул воздух и изумленно выдохнул:
– Профессор? Это вы?
– А кто же еще, черт побери?
– Я боялся, что пришел кто-то из приспешников этого злодея отца Гиргиса. Слава Богу, что вы здесь, профессор. Я как раз собирался отправиться к вам и попросить о помощи.
– Ха! – скептически хмыкнул Эмерсон. – Так что ты сделал с Джоном?
– С братом Джоном? Ничего. А разве он исчез?
Ни один актер не смог бы убедительнее изобразить замешательство, но если Эмерсон уперся, то пиши пропало. Переубедить его невозможно.
– Разумеется, он исчез! Он здесь, ты похитил его, если не хуже... Говори, негодяй, что за стрельбу вы тут устроили?
И он затряс Дэвида с яростью, с какой мастиф терзает крысу.
– Господи, Эмерсон! Либо прекрати сыпать вопросами, либо позволь ему ответить!
Эмерсон неохотно выпустил ворот молодого человека. Голова Дэвида с гулким стуком упала в песок, глаза закатились.
– О чем вы спрашивали?.. Я не очень понял... Выстрелы... Ах да, брату Иезекии пришлось открыть огонь... Кто-то забрался в дом. Разумеется, брат Иезекия стрелял в воздух. Он хотел только напугать вора...
– Брат Иезекия... – Эмерсон потер подбородок и посмотрел на меня. – Гм... А где, собственно, брат Иезекия? Обычно он вертится в самой гуще событии.