Кофе подавали в соседнем помещении, обставленном удобными диванами и креслами. Когда сам ужин закончился, Валландер вышел на застекленную террасу размять ноги. Ресторан располагался в большом саду и прежде был резиденцией одного из чрезвычайно богатых шведских промышленников.
Он вздрогнул, когда Хокан фон Энке бесшумно подошел и стал рядом. В руке фон Энке держал старую трубку-носогрейку, вещицу совершенно не под стать нынешним временам. Валландер узнал пакет с табаком, смесь под названием «Гамильтон». В ранней юности, когда сам, правда недолго, курил трубку, он предпочитал именно этот табак.
— Зима, — сказал Хокан фон Энке. — Судя по прогнозу, ожидается снежная буря. — На миг он умолк, всматриваясь в темное небо. — На борту подводной лодки, погрузившейся на достаточно большую глубину, погодные и климатические условия упраздняются. Там царит покой, внизу море тихое, главное — уйти на достаточную глубину. На Балтике, если ветер наверху не слишком силен, довольно двадцати пяти метров. В Северном море сложнее. Помню, как-то раз мы шли из Шотландии в шторм. На пятнадцатиметровой глубине крен достигал пятнадцати градусов. Не очень-то приятно. — Он раскурил трубку, пристально глядя на Валландера. — С точки зрения полицейского наблюдение чересчур поэтичное?
— Нет. Но для меня подводная лодка — чужой мир. Пугающий, если позволено добавить.
Капитан второго ранга жадно затянулся дымом.
— Давайте начистоту, — сказал он. — Этот банкет наскучил нам обоим. Все знают, что устроил его я. Потому что так хотели многие из моих друзей. Но сейчас мы можем спрятаться в одной из комнат поменьше. Рано или поздно жена начнет меня искать. Но до тех пор никто нас не потревожит.
— Так или иначе, главная персона здесь вы.
— Тут как в хорошей театральной пьесе, — ответил фон Энке. — Чтобы усилить напряжение, главный герой не должен все время присутствовать на сцене. Ряд важных событий интриги выгоднее разыграть за кулисами.
Он умолк. Резко, слишком резко, подумал Валландер. Хокан фон Энке впился взглядом в какую-то точку у него за спиной. Он обернулся. За окном виднелся сад, а дальше одна из малых юрсхольмских дорог, которая где-то пересекалась с магистралями, ведущими к центру столицы. У садовой ограды прямо под фонарем Валландер заметил какого-то человека. Тот стоял подле автомобиля с работающим движком. Выхлопные газы поднимались вверх и таяли в желтом свете фонаря.
Валландер понял, что фон Энке обеспокоен.
— Пойдемте в маленькую комнату, — сказал фон Энке. — Возьмем с собой кофе и закроемся там.
Покидая террасу, Валландер еще раз оглянулся. Машина исчезла, как и человек под фонарем. Вероятно, кто-то, кого фон Энке забыл пригласить на юбилей, подумал Валландер. Во всяком случае, едва ли кто-то имеющий касательство ко мне. Это не журналист, желающий поговорить со мной о забытом оружии.
Они взяли по чашке кофе и прошли в маленькую комнату с коричневыми деревянными панелями на стенах и мягкой кожаной мебелью. Валландер отметил, что окон здесь нет. Хокан фон Энке перехватил его взгляд.
— Похоже на бункер, и тому есть объяснение. В тридцатые годы дом несколько лет принадлежал владельцу большого числа стокгольмских ночных клубов, преимущественно нелегальных. Каждую ночь его вооруженные курьеры объезжали клубы и забирали тамошнюю выручку. В этом помещении тогда стоял большущий несгораемый шкаф. Здесь же его бухгалтеры пересчитывали деньги, заносили суммы в книги, а купюры складывали в несгораемый шкаф. Когда хозяин угодил за свои темные делишки в тюрьму, шкаф вскрыли. Звали этого человека, если не ошибаюсь, Ёранссон. Он получил большой срок и не выдержал. Повесился в своей камере на Лонгхольмене.