— Я не пьянствовал, а ужинал.
— Бутылка вина, несколько коктейлей и коньяк к кофе?
— Раз вам это известно, зачем спрашивать? Но я не называю это «пьянствовать». Думаю, любой здравомыслящий человек в нашей стране согласится со мной. «Пьянствовать» — это когда пьешь бренди или водку из горла, пьешь, чтобы захмелеть, вот и всё.
Маттсон помолчал, прежде чем задал очередной вопрос. Писклявый голос раздражал Валландера, и он думал, представляет ли себе этот человек, сидящий напротив, какими мучительными переживаниями порой чревата практическая полицейская работа.
— Примерно двадцать лет назад ваши коллеги задержали вас, когда вы в нетрезвом виде управляли автомобилем. Они это замяли, обошлось без последствий. Но вы должны понять, что у меня возникает вопрос, не имеете ли вы проблем с алкоголем, которые тщательно скрываете и которые теперь довели до такой вот беды.
Валландер прекрасно помнил тот случай. Он ездил в Мальмё, ужинал с Моной. Уже после развода, в тот период, когда еще воображал, будто сумеет уговорить ее вернуться. Встреча закончилась ссорой, и он увидел, что возле ресторана ее ждал в машине мужчина, совершенно ему незнакомый. От приступа ревности он так разволновался, что полностью потерял контроль, сел за руль и поехал домой, хотя следовало бы заночевать в гостинице или в машине. У въезда в Истад его остановили коллеги из ночного патруля. Отвезли домой, отогнали его машину на парковку — и все, больше ничего не произошло. Один из полицейских, которые задержали его тогда, уже умер, второй на пенсии. А слух, оказывается, ходит в Управлении до сих пор. Удивительно.
— Этого я не отрицаю. Но вы сами говорите, случай двадцатилетней давности. И я продолжаю утверждать, что никаких проблем с алкоголем не имею. А почему я будним вечером пошел в ресторан, как я полагаю, никого, кроме меня, не касается.
— Я вынужден принять меры. Поскольку вам еще причитается отпуск и сейчас вы не ведете сложного расследования, предлагаю взять недельный отпуск. Конечно же будет проведено внутреннее расследование. Больше пока ничего сказать не могу.
Валландер встал. Маттсон остался сидеть.
— Больше ничего добавить не хотите? — спросил он.
— Нет, — ответил Валландер. — Я сделаю, как вы говорите. Оформлю отпуск и уеду домой.
— Оружие, разумеется, хорошо бы оставить здесь.
— Я не идиот, — сказал Валландер. — Что бы вы ни думали.
Он прошел прямиком к себе в кабинет, взял куртку. А потом через гараж покинул Управление, поехал домой. И вдруг подумал, что после вчерашних возлияний в крови у него, наверно, до сих пор алкоголь. Впрочем, дела уже и так как сажа бела, и он продолжил путь. Поднялся резкий норд–ост. Валландер замерз, пока шел от машины к дому. Юсси запрыгал в своем загоне. Но Валландеру даже думать о прогулке было невмоготу. Он разделся, лег и сумел заснуть. Проснулся в двенадцать. Лежал не шевелясь, с открытыми глазами, слушал, как ветер бьется в стены.
Снова вернулось гложущее ощущение, будто что–то неладно. Его жизнь вдруг словно накрыло густой тенью. Как вышло, что, проснувшись утром, он не хватился пистолета? Казалось, вместо него действовал какой–то другой человек, который затем отключил его память, чтобы он не знал о случившемся.
Валландер встал, оделся, попробовал поесть, хотя по–прежнему чувствовал себя скверно. Соблазнительная мысль — налить бокальчик вина, но он устоял. Звонок Линды застал его за мытьем посуды.
— Я еду к тебе. Просто хотела убедиться, что ты дома, — сказала она.
Он не успел сказать ни слова, дочь оборвала разговор. Через двадцать минут она вошла в дом со спящим младенцем на руках. Села напротив отца на коричневый кожаный диван, купленный в тот год, когда они переехали в Истад. Девчушка спала рядом, в кресле. Курт хотел поговорить о ней, но Линда покачала головой. После, не сейчас, есть дело поважнее.
— Я слышала, что произошло, — сказала она. — И все же мне кажется, я ничего не знаю.
— Тебе Мартинссон позвонил?
— Да, после разговора с тобой. Он ужасно расстроен.
— Все равно не так, как я, — отозвался Валландер.
— Ну, рассказывай обо всем, чего я не знаю.
— Если ты приехала учинить мне допрос, можешь уходить.
— Я только хочу знать. От тебя я меньше всего ожидала подобных эксцессов.
— Никто не погиб, — сказал Валландер. — Даже не пострадал никто. Вдобавок любой способен учинить что угодно. Я так давно живу на свете, что успел это усвоить.
Потом он рассказал всю историю — начиная с беспокойства, которое выгнало его из дома, и кончая тем, что понятия не имеет, зачем взял с собой оружие. Когда он закончил, Линда долго молчала.