— Папа, а мы теперь будем богатые, да? — протянул Руди.
— Богатые, — эхом отозвался Фриц, но не закончил фразы, глядя на выражение папиного лица.
— Бедный папа, — вступила Фрида и толкнула брата в бок.
Тут папа сделал что-то совершенно невероятное. Никого не спросил, а просто заявил, будто всё уже было давно решено:
— Нет, Руди, совсем не богатыми. Карл всего лишь владелец бакалейной лавки, и Германия не единственная страна, страдающая от депрессии. Но мы не можем упустить такую возможность. Мы едем в Канаду.
— В Канаду!
Во всех голосах слышалось то же недоумение, что в мамином несколькими месяцами раньше. Никто не ездит в Канаду. Канада — это из урока географии.
— Мистер Менсис предлагает приехать в сентябре, — продолжал папа, будто не замечая, что творится со всеми.
— А кто такой этот мистер Менсис? Откуда он знает, что нам надо? — мамины слова так и свистели в воздухе.
— Он юрист и занимается делами Карла. Я уже писал Карлу, спрашивая, какие у нас возможности уехать в Канаду. Он предложил взять нас к себе, но мне хотелось найти своё собственное дело. Карл объяснил, что английский учитель из Германии работу не найдёт. Но теперь я смогу стать бакалейщиком. Не хотел я подаяния от Карла, но, похоже, он всё равно своего добился.
Папа встал и с письмом в руке вышел из комнаты. На щеках у него были слезы. Анна их видела. Девочка не шелохнулась, она не могла ни о чём думать. Мама поспешила вслед за папой. Потом в последнюю секунду посмотрела на часы, вздохнула и остановилась, чтобы вытолкать детей в школу. Она не желала отвечать ни на какие вопросы.
— Идите уже, идите, — чуть ли не кричала она. — Сил нету от этих идей, которые ваш отец вбил себе в голову.
Внезапно она взглянула на Анну, всё так же неподвижно сидевшую на стуле. Девочка поймала недобрый мамин взгляд, мама совсем по-другому на неё смотрела, когда называла своей "единственной немецкой деткой". Анна отпрянула, не в состоянии понять, что происходит, и тут мама накинулась на неё:
— Чем тебе Германия нехороша? Страна, где мысли свободны… Нет, я просто не в силах это вынести. Не мог он такого сказать всерьёз!
Она стремительно выбежала из кухни, даже не попрощавшись с детьми. Когда Анна выходила из дома, до неё донесся мамин голос:
— Эрнст, Эрнст, я не поеду, говорю тебе, я никуда не поеду!
Затем, через минуту, девочка услышала папин негромкий, но решительный, полный металла голос:
— Мы все едем, Клара. Понимаешь ты или нет, хочешь ты или нет, но мы все едем. Тебе придется начать собираться.
В тот день в школе Анне дела не было до насмешек фрау Шмидт. Её не волновало, что они поют перед началом уроков. Она прошла в коридоре мимо господина Кеплера, чуть ли не коснувшись его, и даже не заметила.
Они, её семья, поедут в Канаду. И она обещала папе попытаться говорить по-английски. А что, в Канаде говорят по-английски?
От роя многочисленных, остававшихся без ответов вопросов у девочки кружилась голова, её подташнивало. Наконец-то уроки закончились, можно идти домой.
Но и в доме теперь нет спокойствия. И там некуда деться от всех этих вопросов.
Папа не шутил, когда сказал, что они едут в Канаду. Руди пытался спорить с ним, поговорить, как мужчина с мужчиной. Папа слушал внимательно.
— Сам видишь, папа, мы не можем ехать, — закончил свою речь Руди.
— Мы едем, Руди, — сказал папа и стал объяснять, что необходимо сделать для подготовки к отъезду.
Гретхен плакала, потому что не хотела оставлять свою подружку Марию.
— Папа, у меня никогда не будет такой подруги, как Мария, — рыдала она.
И это Гретхен, всегда такая взрослая и сдержанная.
Папа посадил дочку на колени, хотя та была уже слишком велика. Она прислонилась к его плечу. Слезы капали папе на накрахмаленный воротничок рубашки, пока он совсем не размяк.
— У тебя будут другие подруги, Гретель, дорогая, — успокаивал девочку отец.
Гретхен вырвалась из его объятий, убежала в спальню и долго рыдала там.
Папа купил билеты. Они поплывут на пароходе. Это обещало быть интересным. По крайней мере для Фрица и Фриды. Они начали хвастаться приятелям.
Папа, как только узнал об этом, немедленно велел прекратить болтовню.
— Не смейте никому рассказывать о том, что мы уезжаем, — приказал он всему семейству.
— Пожалуйста, объясни нам, папа, — попросил Руди, — тогда мы будем знать, что говорить. Ты же понимаешь, нам все задают вопросы. Даже господин Кеплер спросил меня сегодня утром, но, к счастью, у него не было времени выслушать ответ. Но ведь он на этом не остановится.