Счастью Бланшфлер не было предела, когда она увидела своего любимого среди колючих роз. Забыв обо всем на свете, они бросились друг к другу в объятия и предались самой упоительной, самой сладостной любви, которую только можно представить!
Франсуа сам увлекся своим рассказом и уже не лежал на подстилке, а вихрем носился по комнате, размахивая руками и гримасничая, чтобы лучше изобразить описываемые события.
– Но в разгар страсти в комнату ворвались стражники с эмиром во главе. Эти продажные твари, иуды, не имеющие понятия о чести и истинной вере, отправив Флуара в башню, тут же ринулись к своему хозяину, надеясь и от него получить сто монет. Разъяренный эмир приказал сжечь влюбленных на костре в присутствии всего города. Их облачили в грубые дерюги и сковали одной цепью. Посадили в грязную повозку и под нещадно палящим солнцем повезли на базарную площадь, где уже горел костер высотою с ваш донжон!
Слезы по нежным щечкам текли рекой. Девушки, заслушавшись, незаметно завершили работу и теперь полностью упивались рассказом, искренне переживая все злоключения героев.
– Эмир повелел явиться на казнь всем придворным, всем зажиточным людям той страны, всем иностранным послам и купцам. Янычары приготовились кинуть пленников прямо в огонь, как вдруг из толпы вельмож выступил посол из страны короля Филиппа. Он узнал давно пропавшего принца! Посол загородил янычарам путь и спросил эмира, по какому праву он наследника престола его, посла, государства и невесту наследника?
В коридоре раздались негромкие шаги, и чуткое ухо актера уловило их. Прервавшись на полуслове, он громким шепотом объявил:
– Кажется, идет огнедышащий дракон! Милые дамы, разрешите откланяться!
Франсуа схватил корзинку с пустыми фляжками и мисками и исчез за окном. И когда уже даже вихров его не стало видно над подоконником, девушки услышали последние слова:
– Влюбленные поженились и жили долго и счастливо. А Флуар стал королем!
Когда Жанна вошла к своим узницам, даже в ее непробиваемом алмазном сердце шевельнулась жалость: девушки сидели с грустными, залитыми слезами лицами над грудой сшитых рукавов, а в углу красовались четыре полностью готовых платья.
– Ну, чего разнюнились? – холодно бросила она, стараясь скрыть чувство неловкости. – Идите-ка на кухню, Перекусите, а вечером скажете Большому Пьеру, что я разрешила, и он проведет вас на балкончик.
Вот так, благодаря вовремя пущенной слезе, камеристки получили возможность не хуже самых благородных особ насладиться спектаклем.
Поскольку девушки не были вчера на представлении, свободный от караула Большой Пьер охотно остался с ними и объяснил им сюжет и характеры действующих лиц:
– Вот эта вертлявая – главная и есть. Ейный папаша, ну вон тот толстяк, что сейчас на подмостках торчит, полностью у дочурки под каблуком. Кинулся ей женихов искать, да, видать, бестолковый совсем: нашел какого-то хмыря тощего, да басурмана к тому же! Дочка-то давно поняла, что на старика надежда слабая, засела на самой верхотуре и давай молодцов выглядывать. Вон тот размалеванный, в кудрях, мимо проходил. Отдохнуть остановился – она шасть к нему и охмурила враз. А тут папаша с хмырем подоспели. Эта стерва женихов лбами и столкнула: желаю, говорит, посмотреть, кто из вас меня поболее достоин! Они друг дружку мутузили-мутузили, но размалеванный дохляка хмыря все-таки одолел. Тут папаша малость ожил и молодца с дочкой повязал, обвенчал то есть.
Получив такую исчерпывающую информацию, девушки уже не путались в героях и наравне со всеми с интересом следили за дальнейшим развитием событий.
Как и было обещано ранее, сюжет опять завернулся в тугую петлю.
Тощий хмырь – египетский король Вердерих – не забыл ни чар красавицы, ни обиды поражения и коварно похитил прекрасную Родамну из супружеских объятий.
Как точно заметил Большой Пьер, Родамна, несмотря на красоту, была сама хозяйкой своей судьбы. Менять прекрасного Ливистра на полудохлого египетского владыку она совсем не желала, невзирая на все его сказочное богатство и безграничную власть. Ничуть не запугали ее и угрозы, визгливо выкрикиваемые Вердерихом. Улучив удобную минутку, она поменялась со служанкой плащами и спокойно покинула место заточения.
В это время возле серебряного же дворца Аргирокастрона шел военный совет. Ливистр решил отправиться в дальний путь в сопровождении вовремя появившегося друга Кливтоса.
Покинув дворец Вердериха, практичная Родамна не кинулась наобум в родные земли, а решила немного поправить свое финансовое положение и в относительном комфорте дождаться любимого супруга. Поэтому из гордой принцессы она безболезненно превратилась в бойкую хозяйку придорожной гостиницы на оживленном перекрестке. Расчет Родамны был верным: каким бы путем супруг ни направился на ее поиски, миновать перекресток он не мог.
Тем временем доблестные освободители находились уже в непосредственной близости от гостиницы, но упорно не глядящий под ноги Ливистр запнулся о единственный булыжник на сцене, да так и остался лежать около него, томно стеная прямо в зал.
Кливтос кинулся за помощью к гостинице, но, увидев там смазливую хозяюшку, решил чуть подзадержаться и познакомить ее с интересными эпизодами своей биографии. Родамна вполуха слушала, больше озабоченная, если верить ее лицу, расчетами, сколько же содрать за ночлег с подвернувшегося постояльца, но при упоминании имени Ливистра дикой кошкой кинулась на ошарашенного Кливтоса. «Где он?! Где он?! Как ты мог бросить его одного, о чужеземец?!» – кричала Родамна, вцепившись в испуганного такой реакцией Кливтоса, и, внезапно вспомнив, что она еще и принцесса, лишилась чувств.
В конце концов, благодаря титаническим усилиям друга Ливистра, супруги смогли соединиться вновь и обрести столь долгожданное счастье.