Девушка была явно заинтересована, а мать между тем продолжала:
– Занятия любовью доставляют громадное наслаждение, Катриона.
– В самом деле? И каким же образом, мама?
Легкий оттенок презрения не ускользнул от внимания Хизер. «Великий боже, ну как мне это ей объяснить?»
– Тебя когда-нибудь целовали, дитя мое? Возможно, кто-нибудь из твоих кузенов во время наших приемов пытался украдкой?
– Ну да, кое-кто пытался, но я ему так врезала, что никто больше не осмеливался!
Хизер захотелось завыть в голос от разочарования.
– Но целоваться ведь так приятно, Катриона! Особенно когда тебя при этом еще и ласкают. Это просто восхитительно.
Катриона посмотрела на свою мать как на умалишенную.
– Брр! Да что может быть приятного в том, когда женщина и мужчина трутся друг о друга голыми телами?
От такого неприятия чувственных удовольствий Хизер едва не потеряла ход мыслей и самообладание.
– И тем не менее это так! Уж я-то знаю! Боже, Катриона, мне больно оттого, что ты совершенно не осведомлена в этих вопросах! Ты не имеешь никакого представления, что значит быть женщиной, и я чувствую свою вину. А замуж за своего кузена Гленкирка в Двенадцатую ночь ты все же выйдешь, как и планировалось. Вы прекрасно подходите друг другу – он замечательная партия.
– Я не выйду за него замуж, мама!
Хизер попробовала зайти с другой стороны:
– Тогда чем ты намерена заниматься?
– Есть и другие мужчины. Мое приданое позволяет мне выбирать.
– Только если речь идет о Гленкирке, моя дорогая.
Катриона не смогла сдержать удивления, и Хизер с облегчением подумала, что наконец-то завладела ее вниманием.
– Катриона, твое очень большое приданое предназначено только для Гленкирка. Так устроила моя мама. Если ты намерена выйти за кого-то другого, твое приданое будет весьма скромным.
– А что, бабушка не подумала о другом варианте: Гленкирк же мог умереть или просто отказаться от брака?! – выкрикнула в ярости Катриона.
– Если бы случилось что-то подобное, ты вышла бы за Джеймса. Мама мечтала, чтобы ты стала графиней Гленкирк. К тому же нет никаких сомнений, что твой нареченный будет рад свадьбе. Пойдем, дитя. Патрик Лесли обязательно полюбит тебя, вот увидишь.
– А как же я? Что, если я не хочу выходить за него?
– Но решать не тебе, моя дорогая. Так что перестань хмуриться и пойдем встречать гостей. Твои кузины и кузены очень хотят пожелать тебе счастья.
О боже! Еще и это! Хорошо, что ее дяди Колин и Эван живут в Эдинбурге, а то пришлось бы возиться с целым выводком их детей. А остальные! С мальчишками-то она еще находит общий язык, но шесть жеманных девиц – это уже слишком!
Фиона Лесли, пышная, с темно-рыжими волосами, серыми, как бушующее море, глазами и красными пухлыми губами, осталась вдовой в девятнадцать лет. Бедный Оуэн Стюарт не смог выдержать испытание супружеского ложа. Следующей девицей в этой компании шла шестнадцатилетняя Джанет Лесли, которая весной должна была выйти замуж за брата Фионы, кузена Чарлза. Джен не могла скрыть своего восторга: ну как же – будущая графиня Сайтен! Глупая корова! Эйлис Хей уже исполнилось четырнадцать лет, и ей предстояло выйти за Джеймса Лесли, следующего брата Гленкирка, но не раньше, чем через пару лет. Бет Лесли было шестнадцать, но, обожая своего дядю Чарлза, она решила вскоре удалиться в монастырь, расположенный во Франции. Таким образом, она могла жить неподалеку от своей семьи, поскольку ее четырнадцатилетняя сестра была обручена с сыном дяди Дональда, Жаком де Валуа-Лесли. Последней в этой компании была маленькая Мэри Лесли, тринадцати лет от роду, которой через три-четыре года суждено стать женой старшего брата Катрионы – Джейми. Катриона очень надеялась, что к тому времени Мэри хоть немного поумнеет и перестанет глупо хихикать при каждом слове, произнесенном Джейми, хотя тот, похоже, не имеет ничего против.
Катриона вместе с матерью вошла в парадный зал и тут же оказалась в плотном окружении родственников. Ее поздравляли, желали здоровья и счастья. Ну как на них сердиться – ведь сегодня день ее рождения.
Внезапно Фиона произнесла своим хрипловатым кошачьим голосом:
– Кэт, дорогая, а вот и твой суженый. Разве она не выросла, Патрик? Посмотри: настоящая женщина.
Катриона гневно глянула на старшую кузину и тут же перехватила пристальный взгляд Патрика, графа Гленкирка. Его большая теплая рука поднесла ее тонкую кисть к губам.
– Кузина, – раздался его глубокий завораживающий голос, – ты всегда была очаровательной, но сегодня буквально затмила всех.
Положив ладонь Катрионы на свою согнутую в локте руку, он повел ее к возвышению на другом конце зала. Оставшаяся в одиночестве Фиона удивленно рассмеялась. Граф тем временем усадил невесту за главный стол и спросил: