И только тогда, когда они отъехали от дома и двинулись к площади, Фортуна решилась задать маркизу вопрос:
— А какой наказ вы дали мадам?
— Есть ли на свете женщина, которую не интересует ее внешность! — воскликнул маркиз. — Но раз уж вам интересно, то я скажу, что велел Иветт сделать так, чтобы вы выглядели блестяще.
— Надо думать, это вам влетело в копеечку, — тихо произнесла Фортуна.
— Я уже говорил вам, что это не имеет никакого значения, — ответил маркиз.
Немного помолчав, Фортуна спросила:
— А вы вчера вечером выиграли?
Маркиз быстро взглянул на нее.
— Откуда вы знаете, что я играл в карты, ведь вы отправились спать? — спросил он. — Кто вам сказал?
Фортуна тихонько рассмеялась.
— Вы и вправду думаете, что ваша прислуга ничего не замечает? — спросила она. — Естественно, слуги знают все. Гилли всегда говорила мне, что от них ничего нельзя скрыть. Сегодня утром ко мне в комнату вошла горничная и, раздвинув шторы, сказала: «Прекрасное утро, мисс, к тому же его светлости вчера повезло в картах».
На лице маркиза отразилось изумление.
— А я и не знал, что мои слуги так хорошо осведомлены о моих делах и интересуются ими.
— Разумеется, интересуются, — заметила Фортуна. — Неужели вы не понимаете, что они вас любят?! Я слышала, что ваши предки всегда были очень добры к тем, кто из поколения в поколение служил в вашем замке. А миссис Денверс говорит, что лондонские слуги тоже очень любили ваших родителей.
— Да, миссис Денверс со мной уже давно, — ответил маркиз. — Сколько я себя помню, она была у нас.
— Тогда почему же вы думаете, что ей безразлично, что происходит с вами и чем вы занимаетесь? — спросила Фортуна. — Да все ваши слуги очень переживают за вас. Сегодня утром миссис Денверс рассказала мне, что, когда случилось несчастье и ваш отец был подло обманут герцогом, они все очень расстроились. Но не потому, что боялись потерять место, а потому, что их потрясло то горе, которое свалилось лично на вас.
У маркиза, похоже, случилась какая-то заминка с лошадьми. Он не ответил, а Фортуна продолжала:
— Как я уже говорила, они вас любят, и потому очень обрадовались, узнав, что вы вчера выиграли.
— Значит, вы задали мне вопрос, уже зная на него ответ? — спросил маркиз.
Фортуне показалось, что он был рад придраться к ней.
— Я думала, вы сами захотите мне все рассказать, — ответила девушка. — Как миссис Денверс, Чамберс и вся ваша прислуга, я молюсь, чтобы вам удалось отыграть все свои владения. И я уверена, что наши молитвы будут услышаны, — ни капельки в этом не сомневаюсь.
— Хотел бы я иметь вашу уверенность, — сухо произнес маркиз.
К этому моменту они добрались до самой фешенебельной части парка, где гулявшие по аллее или сидевшие в своих открытых ландо и беседовавшие с друзьями элегантные леди и джентльмены повернули головы, чтобы поглядеть на них. Джентльмены сняли шляпы, а дамы собирались уже было сделать реверанс, но маркиз проехал мимо них, глядя в другую сторону и не приветствуя никого.
— Милосердный боже, с кем это катается Тейн? — воскликнули его друзья. — Это, должно быть, какая-то юная кокотка, но мы ее до этого никогда не встречали.
Дамы ничего не сказали, но их глаза, загоревшиеся при виде маркиза, сузились, а на некоторых хорошеньких личиках даже появилось выражение мрачного презрения.
— Может быть, это приезжая? — высказал предположение один из друзей маркиза. — Сейчас к нам из Франции прилетело множество миленьких пташек. Говорят, что улица Моттс вечером теперь очень сильно напоминает рю де ла Пэ.
— Ну, эта нимфа явилась сюда явно не с улицы Моттс.
Маркиз проехал по аллее и остановился у густых зарослей, и его друзья бросились к нему, чтобы все разузнать.
Прекрасно понимая, что они сгорают от любопытства, маркиз поболтал с ними о том о сем и лишь потом сказал:
— Фортуна, разрешите представить вам сэра Гая Шеррингтона, лорда Уорчестера, лорда Бойтона и сэра Джорджа Фримэна.
Джентльмены сняли шляпы. Фортуна со своего высокого сиденья смущенно улыбнулась им.
— Здравствуйте, — застенчиво произнесла она. — Мне полагалось бы склониться перед вами в реверансе, а не сидеть, возвышаясь над вами!
— Вы и без этого обворожительны! — сказал сэр Гай Шеррингтон, красивый молодой человек, одетый по последнему писку моды — углы его воротника упирались в подбородок так, что он, казалось, не мог пошевелить головой.
— Благодарю вас, — спокойно произнесла Фортуна.
— Какой избитый комплимент! — воскликнул лорд Уорчестер. — Хочу заметить вам, мадам, что у этого джентльмена, очевидно, совсем нет души. Я бы назвал вас богиней красоты и света, спустившейся на облаке с Олимпа, чтобы осчастливить нас, простых смертных, своим присутствием.