— Неужели ты думаешь, что меня волнует мнение этих старых куриц? — с жаром воскликнула леди Шарлотта. — Кстати, что делала в твоем фаэтоне эта куколка?
— Как по-твоему, она красива? — спросил маркиз.
Леди Шарлотта пожала плечами.
— Я таких девиц просто не замечаю, — ответила она, — и к тому же не принимаю их всерьез. Если тебе так нравится, Сильванус, можешь иметь сколько хочешь таких крошек, но я хочу занимать в твоей жизни особое место.
— Позволено ли мне будет высказать три догадки? — спросил маркиз.
Леди Шарлотта отвернулась от него и подошла к окну. Она прекрасно знала, что ее фигура очень четко вырисовывается под тонкой тканью на фоне солнца, и маркиз прекрасно понимает, что она специально для этого подошла к окну. Несколько мгновений она смотрела в окно, а потом снова повернулась к маркизу.
— Послушай, что я скажу тебе, Сильванус, — ответила она, — ибо это важно для нас обоих.
— Сегодня утром ты что-то не очень гостеприимна, — произнес маркиз. — Я могу сесть?
— Конечно, — ответила она.
Она отошла от окна и встала перед ним, опершись одной рукой о вырезанную из дерева позолоченную фигуру купидона, украшавшего изножье ее кровати.
— Так ты хочешь выслушать, что я собираюсь тебе сказать? — спросила леди Шарлотта, когда маркиз уселся и вытащил свою табакерку.
— Я слушаю, — ответил он.
— Ты сводишь меня с ума, Сильванус, — начала она низким от страсти голосом. Сделав над собой усилие, она продолжила: — Но мы поговорим об этом позже. Сейчас же я хочу тебе сообщить, что вопрос об имуществе бедного Джорджа, наконец, решился.
— На это ушла целая вечность, — заметил маркиз.
— Всего лишь три года, — сказала леди Шарлотта. — После того как Джордж был убит при Ватерлоо, мы обнаружили, что дела его так запутаны, что адвокаты с трудом сумели в них разобраться. Два дня назад мне сообщили окончательное решение.
— Надеюсь, приятное? — спросил маркиз.
— Да, — ответила леди Шарлотта. — Теперь я стала очень богатой женщиной. Это для тебя что-нибудь значит?
— А разве должно? — поинтересовался он.
— Сильванус, не притворяйся, что ничего не понимаешь! — воскликнула леди Шарлотта в нетерпении. — Я богата, ты понимаешь это? Возможно, я теперь одна из самых богатых женщин в Англии. Женись на мне, и все мои деньги станут твоими!
Маркиз со стуком захлопнул табакерку.
— Ты всегда шла напролом, — заметил он.
— Какое это имеет значение? — спросила она. — Я тебя люблю, Сильванус, и хочу тебя. Женись на мне, и ты сможешь забыть о своей бесконечной, изнуряющей борьбе за деньги и земли, которые герцог отобрал у твоего отца. У меня обширные поместья в Лейстершире, но если хочешь, мы продадим их и купим другие.
Маркиз поднялся на ноги.
— Мне впервые приходится получать столь многословное предложение руки и сердца, Шарлотта, — медленно произнес он.
— Неужели это так важно, кто из нас сделает предложение — ты или я? — спросила она. — Я хочу только одного, Сильванус, — стать твоей женой. Я знаю, что нравлюсь тебе, так что мы поладим. Я предлагаю тебе стать владельцем моих миллионов! Можешь сохранить при себе своих куколок, если будешь целовать меня, когда я об этом попрошу, и дашь мне почувствовать, как трепещет от страсти твое тело в моих объятиях.
Произнося эти слова, леди Шарлотта приблизилась к маркизу и, подняв руки, обвила его шею.
— Ну, так каков же будет твой ответ? — спросила она, приблизив свои губы к его губам.
Маркиз обнял ее, и по ее телу пробежала дрожь.
— Ну, говори же, — настойчивым тоном прошептала она, — говори.
— Моим ответом на предложение жениться, — учтиво ответил маркиз, — будет «нет», но ответом на второе предложение будет «да».
Он рывком притянул ее к себе и впился в ее губы страстным, грубым поцелуем. Не отрываясь от ее губ, он потянул ее за собой — она даже не ощутила этого. И только тогда, когда он повалил ее на кровать, она издала негромкий возглас удивления.
Но ее руки все еще обнимали его шею.
Фортуна весь день просидела дома в одиночестве, надеясь, что маркиз поедет кататься с ней или вернется к обеду. Не дождавшись его, она вышла во дворик и стала играть с далматинцами, которые тоже ждали его возвращения.
Мадам Иветт привезла кучу новых платьев, а Чамберс уже в шестой раз спрашивал, не хочет ли она что-нибудь съесть или выпить.
Не появился маркиз и после обеда. Фортуна чувствовала себя одинокой и позабытой. Грустно поднялась она наверх, чтобы переодеться к ужину.
Фортуна, только что с удовольствием принявшая ароматическую ванну, вытиралась у камина в своей комнате, как в дверь постучала горничная.