— Я понимаю достаточно, — рыкнул он.
Нет, не понимал. У нее не было выбора, кроме как наращивать между ними страсть так, как могла. Скай склонилась к его груди и поцеловала теплую кожу. Мужчина пах ночным лесом, дикостью и неукротимостью. Она лизнула его, наслаждаясь вкусом и запахом тела воина. Все в нем заставляло ее желать большего.
Скай спустилась ниже, прижимая губы сначала к животу, а затем к бедру, втягивая в себя мускусный аромат его возбуждения.
Она подняла голову и посмотрела на воина. Ее дыхание стало неровным, а веки отяжелели от страсти.
— Могу я тебя там поцеловать?
— Нет
Она продолжила скользить губами и языком по его бедрам.
— Ведьма. — Его рычание все еще было яростным, но под ним уже слышалось возбуждение.
— Я хочу, чтобы ты был во мне, воин, — хрипло проговорила она. — Как и ты хочешь. Твое тело жаждет оказаться в моем.
— Я тебя не хочу и никогда не хотел.
— Раньше хотел. В лесу.
— Это было до того, как я узнал что ты.
Она вздохнула. Он считал ее человеком, Бирик помог скрыть медные кольца вокруг радужки.
Когда они вчера поцеловались, что-то произошло. Странная сексуальная энергия зародилась между ними, связывая их неведомым способом. Всю ночь ее тело желало разрядки, той, которую лишь этот воин мог дать. Она проснулась, зная, что он придет за ней.
И он пришел.
К несчастью, приказ Бирика был ясен и резок, как хрусталь. Когда дикий вернется, Скай должна его пленить.
Что она и сделала.
Встав у края скалы, к которой воин был прикован, Скай провела кончиками пальцев по внутренней стороне его бедра, направляясь к паху.
— Позволь прикоснуться к тебе, воин.
— Нет.
Упрямец. Ему нужно время. Если она заставит его сейчас, пойдя против яростной воли, его ненависть лишь возрастет и станет невозможно ее сломить. Она его никогда не успокоит, и не позволит принять его место здесь. А он должен.
Она не могла сдаться.
Альтернатива означала его уничтожение.
Ярость заволокла разум Пэнтера, а гнев расфокусировал зрение. Тело горело от желания к ведьме, которая мягкими поцелуями и нежными касаниями рук ласкала его бедра, соблазняя и пытая. Он изо всех сил сопротивлялся влечению, приказывал себе ничего не чувствовать, как множество раз до этого. Но, как и в прошлом, тело жило своей волей.
Сколько раз Анкрита приходила к нему, прикованному в подвале? Сколько раз она делала ему минет? Он все еще мог чувствовать, как ее золотые локоны щекочут его бедра, пока он сопротивлялся возбуждению. И каждый раз проигрывал.
Она поднимала тонны свои юбок и объезжала Пэна, с диким смехом в глазах принимая его сопротивления. Пэн брыкался и пытался скинуть Анкриту, но она так крепко сжимала его член рукой и держала, пока Пэн не переставал дергаться, тогда она вновь садилась на него и вбирала глубоко в свое тело. От воспоминаний пробудилась ненависть. Грегор всегда к ним присоединялся. Пока Анкрита скакала на Пэнтере, пытающимся сдержать семя, Грегор схватывал его за голову и начинал напевать, впиваясь ногтями в череп, пока не пошла кровь, смачивающая волосы. И Пэнтер проигрывал, кончал в приступе удовольствия и ярости, а его разум раскрывался. Грегор пользовался этим моментом, чтобы проникнуть в разум Пэна и попытаться разъединить, с недавно обретенным, духом зверя, принося такую боль, которую Пэн ни до ни после не испытывал. И ненависть.
Потерянный в воспоминаниях, он едва различил блондинку Анкриту с темноволосой ведьмой с голубыми глазами, которая продолжала скользить руками по его бедрам и задевая ногтями волосы на паху.
Из горла вырвался рык, а голову заполнил туман ярости и воспоминаний. Когда ведьма нежной рукой обхватила его ствол, Пэн рассвирепел, выпуская когти и клыки. Он напал на нее единственным доступным способом, вцепился клыками в руку, которую ведьма так неаккуратно приблизился к его рту.
Он впился в предплечье, выдирая кусок плоти. Его рот наполнила теплая кровь, а на место гнева пришло чистое удовлетворения. Он увидел, как ведьма, чье лицо посерело, отскочила, и сплюнул на пол кусок мяса. Ведьма. Если бы он освободился, убил бы ее, перекинулся в пантеру и разорвал ей горло, а затем съел бы ее сердце.
Он огрызнулся, ожидая возмездия и боли, хотя ему было плевать. Но ведьма просто отступила еще, прижимая к себе раненную руку, кровь окропила ее платье, и отступала, пока не достигла дальней стены, затем опустилась на пол рядом с оленихой.
Пэнтер наблюдал за ней, ища удовольствие при виде боли, но наткнулся лишь на сожаление. Он убрал клыки и когти. Она ни Анкрита. Эта ведьма выглядела слишком хрупкой, и не поступила так, как он ожидал. Она не закричала и не заплакала