В отчаянии Кэндис выпрыгнула из повозки и покатилась по земле. Вскочив на ноги, она бросилась бежать, не разбирая дороги. Дикое гиканье раздалось у нее над ухом. Она вскрикнула, когда индеец подхватил ее на полном скаку, словно куль с мукой.
Его потное тело было твердым и скользким. От него исходил резкий запах пота, кожи и медвежьего жира. Кэндис тщетно вырывалась из его железной хватки. С ликующим воплем индеец развернул коня, направившись рысью к своим соплеменникам.
Глава 23
Новости распространились со скоростью лесного пожара. Ранчо Хендерсона было атаковано апачами и наполовину сожжено, два человека убиты, один захвачен в плен. И пропала Кэндис Картер.
Джек пил виски в салуне, когда услышал новость, и понял, что Шоцки отомстил, очевидно, выследив раненого ковбоя до ранчо Хендерсона. Затем до его сознания дошло второе известие, и все в нем застыло.
– Что ты мелешь? – спросил он сидевшего за соседним столом мексиканца, который пересказывал друзьям последние новости. – Что значит – пропала?
Тот коротко взглянул на него и отвернулся, не удостоив ответом. Джек вскочил и, схватив его за грудки, прижал к стене.
– Я задал тебе вопрос, приятель. Что значит – Кэндис Картер пропала?
Перепуганный мексиканец рассказал всю историю. Кэндис отправилась с визитом к судье Рейнхарту в сопровождении работника с ранчо «Хай-Си». Они не вернулись, а когда Картеры нашли повозку, оказалось, что Педро мертв, а Кэндис исчезла.
Джека прошиб озноб.
Выскочив на улицу, он бросился в конюшню. Он выбрался из города еще засветло и пустил вороного ровным галопом. Спустя несколько часов Джек нашел повозку.
Напрягая зрение и восстанавливая шаг за шагом разыгравшуюся здесь драму, Джек тщательно изучал местность. Он увидел место, где Кэндис упала или выпрыгнула из фургона, и те несколько шагов, которые она пробежала, прежде чем ее схватил один из апачей.
Утешало одно: апачи не насиловали. Однако если Кэндис проявит строптивость, ее могут серьезно наказать и даже убить. Ужаснувшись, Джек вознес молитву индейским богам и белой женщине, изображения которой видел в церквах. Он просил защитить Кэндис даже горных духов.
Развернув вороного, Джек выехал на дорогу и двинулся в сторону гор по следам отряда индейцев.
Глава 24
Кэндис больше не задавалась вопросом, что случится с ней, если она не сможет скакать верхом. Индейцы посадили ее прямо на спину одной из выпряженных из повозки лошадей, связав руки сзади.
Кроме Кэндис, индейцы захватили еще одного пленника – насмерть перепуганного вертлявого ковбоя, показавшегося ей незнакомым.
Когда поднялось солнце, Кэндис догадалась, что индейцы направляются на северо-запад. Она совсем закоченела в легком шелковом платье, и прошло немало часов, прежде чем солнце поднялось высоко и согрело ее. К середине дня лицо и грудь Кэндис уже горели, обожженные палящими лучами. Раньше она никогда не отправлялась в путь без шляпы, а тем более в горы.
Захвативший Кэндис индеец ехал впереди, ведя в поводу ее лошадь. За все время пути он ни разу не удостоил девушку взглядом. Они замыкали отряд. Ее клонило в сон. Когда солнце взошло к зениту, она заснула и свалилась с коня.
Очнувшись, девушка поняла, что лежит на земле. Плечи нестерпимо болели, ободранные запястья кровоточили. Индеец рывком поднял ее на ноги.
– Прошу вас, – взмолилась Кэндис, с трудом шевеля потрескавшимися губами. – Пожалуйста, развяжите мне руки. – Она всхлипнула. – Я не убегу, правда. – Он молчал, недоверчиво глядя на нее. – Отсюда некуда бежать. Пожалуйста!
Индеец схватил ее за талию, забросил на спину кобылы и повернулся к своему коню, собираясь вскочить на него.
– Воды! – крикнула Кэндис. – Пожалуйста, дайте мне воды! – И поскольку многие индейцы понимали испанский, она повторила свою просьбу на этом языке.
Но индеец уже тронул коня, увлекая за собой кобылу Кэндис. Слезы боли и отчаяния заструились по лицу девушки. Надежда на спасение таяла, как дым. Измученная и ослабевшая, она с ужасом думала об уготованной ей участи, страшась, что никогда больше не увидит отца и братьев.
Следующую ночь они тоже провели в пути, и Кэндис убедилась в справедливости рассказов о том, что воины-апачи могут скакать несколько дней подряд без пищи, воды и сна. Кэндис впала в полудрему, но каждый раз, засыпая, встряхивалась, боясь свалиться с лошади. Теперь они ехали по узкой тропе. Справа от них вздымался скалистый склон, поросший соснами и дубами. Слева зиял бездонный каньон с отвесными стенами, уходившими на тысячи футов вниз, и падение грозило неминуемой смертью.
Наступил рассвет, и Кэндис заметила, что дорога пошла под уклон. Они перевалили через хребет! Эта мысль вселила в нее надежду. Может, со временем, набравшись сил, она убежит и найдет дорогу в Тусон. Она не из тех, кто сдается.
Кэндис снова задремала, когда ее лошадь внезапно остановилась. Привалившись к ее шее, девушка открыла глаза. Вокруг раздавались голоса, смех, крики детей. Сфокусировав взгляд, Кэндис разглядела крытые шкурами вигвамы и ручей, пробегавший за лагерем. Над врытыми в землю печами курился дымок. Похититель Кэндис спешился и заговорил с дородной индианкой с квадратным лицом. Та оживленно жестикулировала, поглядывая на Кэндис. Девушка не понимала ни слова. Наконец воин подошел к ней и снял с лошади. Кэндис рухнула к его ногам.
Он поднял ее и, подтащив к одному из вигвамов, втолкнул в него. Кэндис повалилась ничком, не в силах пошевелиться. Кто-то перерезал веревки. Всхлипнув от облегчения, девушка пошевелила онемевшими руками, закрыла глаза и погрузилась в глубокий сон.
Проснувшись, она не сразу поняла, где находится. Но в следующее мгновение Кэндис открылся весь ужас ее положения. Она лежала в темноте, ощущая боль во всем теле и мучительную жажду. Снаружи доносились звуки празднества: пение, смех, барабанный бой и стук трещоток. Кэндис села.
Некоторое время она просто сидела, борясь со слезами отчаяния. Потом осторожно пошевелилась и начала растирать ноющие ноги, несмотря на боль в израненных запястьях.
Кэндис подползла к открытому входу в вигвам и осторожно выглянула. У костра – в окружении поющих и прихлопывающих в ладоши соплеменников – неистово кружились несколько индианок. Некоторые из них были только в узких набедренных повязках, и их голые груди поблескивали в свете пламени. Молодой ковбой танцевал вместе с ними. Он больше не казался испуганным и неистово отплясывал со стройной индианкой.
Притаившись у входа, Кэндис не могла отвести глаз от гибких фигур, ритмично двигавшихся под бой барабана.
Чуть погодя стройная индианка увела ковбоя из освещенного круга, видимо, чтобы заняться с ним любовью. Однако когда за ними последовали другие женщины, Кэндис пришла в замешательство. Между тем в круг вступили мужчины. Их танец сопровождался прыжками и гортанными криками, поэтому казался еще более диким.
Внезапно жуткий крик прозвучал в ночи.
Кэндис застыла от ужаса. Крик повторился. Кэндис похолодела, поняв, что это человеческий голос. Танцоры замерли и напряженно прислушались. Очередной вопль, от которого стыла кровь, разорвал тишину.
Словно по сигналу воины пустились в ликующий пляс.
Раздалось еще несколько криков, каждый из которых был ужаснее предыдущего. Кэндис неподвижно лежала у входа в вигвам, боясь привлечь к себе внимание. Ее мутило. Что они сделали с бедным ковбоем?
Вдруг Кэндис заметила свет факела. Индианка с квадратным лицом вошла в вигвам и поставила на пол миску и кувшин, сплетенные из тростника и соломы. Кэндис жадно напилась и, схватив миску, начала пальцами запихивать в рот еду – горьковатое варево из кукурузы. Закончив, она подняла глаза и встретила взгляд индианки. Та смотрела на нее с откровенной враждебностью.